с распростертыми объятиями.
— Этого говнища мне еще тут не хватало! — загрохотал жутко знакомый бас.
Это нас так генерал-полковник Шаманов встретил. Да, сам командующий ВДВ. Сердце мое свалилось в пятки и, наверное, только поэтому, я сделал шаг вперед, опережая Марлена.
— Товарищ генерал-полковник! Не узнаете?
Твою мать… Ну и взгляд у него. Таким взглядом можно крепостные стены ронять.
— Кто такой?
— Это… Вы мне часы именные вручали второго августа. Помните, товарищ генерал?
— Часы? Какие еще, в задний бампер, часы???
— Вот… — дрожащей рукой я снял свои 'Командирские' и протянул ему. Шаманов недоуменно повертел их. Перевернул. И прочитал надпись. Ту самую. 'Лауреату литературного конкурса 'ЗА ВДВ!'. Второй раз меня эти часы выручили. Первый раз, когда менты в Москве стопанули, когда я… Впрочем, не важно.
— Иванцов я… Который 'Десантуру-42' написал…
— Итить твою кочерыжку, — задумчиво повертел часы Шаманов. — И что?
— Вот… Приехали… То есть прибыли для освещения боевых действия наших десантников…
Генерал поморщился. Подумал. Потом повернулся к офицерам, сгрудившимся вокруг большущего стола.
— Эй! Майор! Подь сюда! Тут тебе подмога пришла…
Майор… Ага… Генерал-майор! Маленький толстенький простывший заместитель по воспитательной работе. Он нам и поставил боевую задачу. Мля… Ну и зачем было переименовывать замполитов в замвоспиты? Кого мы сейчас будем воспитывать? Немцев, что ли?
А задача оказалась проще некуда.
Подготовить пропагандистское обращение к окруженным немцам. Как водится, мы сначала разорались:
— Леха! Ты у нас немец? Вот и пиши своим брателлам!
— Марлен! А ты не это… Не уху ли ел? На себя посмотри, крымский ты татарин!
— Фил!!! А ты вообще заткнись! — заорали мы с шефом на Фила, который выцеливал своей 'дурой' занятные персонажи для фоторепортажа.
Нормальная такая журналистская планерка.
В итоге, нас выгнали нафиг. И хорошо, что выгнали. Мы спустились на первый этаж и обнаружили там почти неразграбленный 'дьюти-фри'. Не. Оттуда, конечно, выносили время от времени какие-то ящики бойцы. Святое дело. Но и нам немного досталось от щедрот божьих. Лично я урвал бутылку рома. Марлен честно стыбздил вискарь, а Фил ограничился каким-то ликером.
— Люблю сладкое! — пояснил он, когда мы уселись на пол, среди каких-то раскиданных бумаг. За огромными окнами ревели моторами самолеты.
Я открыл бутылку. Нюхнул. Блин. Люблю я ром… Это я еще в студенчестве мечтал о нем, прочитав Ремарка: 'Ром — молоко солдат'. Я, конечно, вояка недоделанный, но кто откажется от халявного рома…
— Леха! Хорош пить! — рявкнул шеф. — Поехали.
Ну и поехали, чо. Думать. И никто из нас не бросал автоматы на бетонный пол. Орали, лаялись, отхлебывали, а пальцы оглаживали предохранители. Автоматы на автомате, да…
Аж два часа рожали идею. Непозволительно долго. Особенно для журналистов. Особенно для 'выпимших' журналистов. Особенно для контуженных 'выпимших' журналистов. Особенно…
Vor der Kaserne
Vor dem gro?en Tor
Stand eine Laterne
Und steht sie noch davor
So woll' n wir uns da wieder seh' n
Bei der Laterne wollen wir steh' n
Wie einst Lili Marleen…
— Дойчен камраден…
— Какие они тебе, ядрену…опу камрады?
— А мне как их называть-то?
— Геноссами, гы-гы-гы!
— Да иди ты!
Unsere beide Schatten
Sah' n wie einer aus
Da? wir so lieb uns hatten
Das sah man gleich daraus
Und alle Leute soll' n es seh' n
Wenn wir bei der Laterne steh' n
|Wie einst Lili Marleen.
— Не… А если так? Всю правду им рассказать?
— Ты бы поверил?
— Так они уже чего только не увидели!
— Леша! Человеческая психика имеет одну особенность. Объяснять происходящее в знакомых интерпретациях.
— Чо??
— Фил! Заткнись!
Schon rief der Posten,
Sie bliesen Zapfenstreich
Das kann drei Tage kosten
Kam' rad, ich komm sogleich
Da sagten wir auf Wiedersehen
Wie gerne wollt ich mit dir geh' n
Mit dir Lili Marleen.
— Слушай, а может надавить на их сентиментальность?
— Это как?
— Ну, типа того, что пока вы тут сидите — наши войска подходят к Берлину и вовсю пользуют ваших фройлян?
— Ты бы после этого сдался?
— Хм… Нет, конечно.
— Надо к фройлянам добавить фрау и киндеров…
— Фил, млять!
Deine Schritte kennt sie,
Deinen schonen Gang
Alle Abend brennt sie,
Doch mich verga? sie lang
Und sollte mir ein Leid gescheh' n
Wer wird bei der Laterne stehen
Mit dir Lili Marleen?
