Оливия еще раз вздохнула, складывая документы обратно в ящик. Что ж, придется подождать. Она не может ничего рассказать о Риа, пока не посоветуется с ней, а Риа сама ни с кем об этом еще не говорила. Единственной весточкой от нее была короткая записка, доставленная с посыльным на следующий день после внезапного визита Эдварда Арчера.
«О, Ливви, это ужасно! – было написано в записке неровным почерком Риа. – Скоро мы обо всем поговорим, но сейчас мне необходимо побыть одной. Знаю, ты поймешь. Храни тебя Бог».
«Ничего не остается, как ждать появления Риа», – думала Оливия, ставя ящик с документами в стенной сейф и закрывая дверцу. Пока этого не произошло, она, сжав зубы, будет продолжать заниматься своим делом и добьется процветания «Мечты Оливии». А Эдвард Арчер, со всеми его угрозами…
– Оливия?
Оливия схватилась за сердце и обернулась. Дольчи стояла в проеме двери – в одной руке ее была сумка, другой она протягивала ей дымящуюся кружку.
– Дольчи! – Она нервно засмеялась. – Ты испугала меня до смерти. Я думала, ты давным-давно ушла.
– Хочешь кофе? Судя по твоему виду, тебе он просто необходим.
– Спасибо. – Оливия взяла кружку, подула на нее и сделала глоток. – Прекрасно. Ты права, это то, что мне сейчас нужно.
Она отпила еще немного, потом поставила кружку на стол.
– Что ты здесь делаешь?
Дольчи прошлась по комнате и остановилась у стола.
– Не так просто сказать, что делаю, – сказало она. – Но… В сегодняшнем номере «Чаттербокса»[2] есть кое-что, что тебе следует посмотреть.
– В этой газетенке? – Оливия сделала гримасу. – Что может быть интересного для нас…
– Это… Это о Чарлзе.
– О Чарлзе? Но… – Оливия вся напряглась. Почему Дольчи так смотрит на нее? – Может быть, ты лучше расскажешь мне, о чем эта статья? – сказала она мягко.
– Я ненавижу эти бульварные газетенки, – сказала девушка со сдержанной яростью. – Они такие… такие грязные. Я имею в виду, ну, что тот был вашим партнером, вот и все, он…
– Он был моим кредитором. Чарлз Райт был моим кредитором. Он ссудил мне деньги для открытия этого магазина. – Оливия старалась скрыть малейший намек на панику в голосе. – Ты это знаешь.
Ее помощница выразительно пожала плечами.
– Конечно. Я это и имела в виду. А если он был чем-то еще…
– Черт возьми, Дольчи, что ты говоришь?
– Послушай, кому какое дело, если он… если ты и он… – Лицо Дольчи стало пунцовым. – Я никому ничего не скажу, Оливия, даже если парень из «Чаттербокса» придет что-нибудь выведать. Я только скажу ему, что считаю его мразью, способной печатать такую чепуху о тебе.
Оливия почувствовала, что бледнеет. Она схватилась рукой за спинку стула, чтобы не упасть.
– Обо мне?..
– Ну да, – Дольчи кивнула, совсем расстроившись. – О… о вас с Райтом.
– Какую чепуху? – Оливия облизнула пересохшие губы. – Что он ссудил мне деньги для покупки этого магазина? Это ты имеешь в виду? – Дольчи кивнула и, покопавшись в сумке, вынула оттуда свернутую газету.
– Вот, – пробормотала она, – будет лучше, если ты сама прочтешь это.
Оливия молча взяла газету и взглянула на нее. Крикливый заголовок бросился ей в глаза и показался приговором.
«Финансист-миллионер выстлал перьями тайное любовное гнездышко», – и ниже более мелким шрифтом шло: «Саттон-Плейс – приют для Чарлза Райта и темноволосой таинственной незнакомки».
Газета дрожала в руках Оливии, пока она смотрела на страницу, внизу которой она увидела нечеткую черно-белую фотографию высокой, стройной женщины, выходившей из спортивной машины и повернутой спиной к камере; ее темные, длинные волосы рассыпались по плечам. «Вам известна эта великолепная птичка?» – вопрошала подпись.
У Оливии перехватило дыхание. «Да, – подумала она, – я знаю ее. Конечно, я знаю ее».
Это была Риа.
– Тебе не стоит беспокоиться.
Оливия недоуменно посмотрела на Дольчи, которая очень внимательно наблюдала за ней.
– Беспокоиться о чем? – спросила девушка, растягивая слова.
Дольчи выставила подбородок.
– Я никому не расскажу, ни единой душе.
– Хорошо, – рассеянно сказала Оливия, продолжая разглядывать фото. – Мне бы не хотелось, чтобы кто-то узнал. Будет неприятно, если вся эта огласка…
– О, я понимаю. – Дольчи коснулась руки Оливии. – Мистер Райт нипочем бы не хотел, чтобы твое имя смешивали с грязью. Зачем? Он всегда относился к тебе так… так вежливо. Никто не догадается, что вы с
