Он наклонился и поцеловал ее в губы.
– Единственная причина, – шепнул он, – из-за которой я терпеливо голодал, было то, что я не хотел готовить завтрак, пока ты не проснешься.
Оливия улыбнулась:
– Ты умеешь готовить завтрак?
– Не говори так, словно ты потрясена. Да, я умею быстро готовить завтрак. Свежий апельсиновый сок, яичница с беконом, бисквиты…
Она широко раскрыла глаза:
– Бисквиты?
– Да. Они прибыли в коробке, но, прежде чем есть, их надо положить в духовку. – Эдвард улыбнулся. – Впечатляет?
Неожиданно все ее смущение пропало и сменилось чувством такой нежности к Эдварду, что у нее перехватило дыхание. Она потянулась к нему и охватила его лицо ладонями.
– Боюсь, что вам придется произвести на меня более сильное впечатление, мистер Арчер.
Он перестал улыбаться.
– Вы женщина, которой трудно угодить, – сказал Эдвард хрипло. Он потянулся к ней, и простыни соскользнули на пол.
– Мне кажется, что я должен немедленно что-то сделать для этого.
– Не знаю, что бы это могло быть. Я имела в виду, что вы, сударь, должны явиться с чем-то весьма впечатляющим…
Он улыбнулся, притворно рассердившись.
– Что вы имеете в виду?
У нее перехватило в горле. И они оба отдались страсти.
К тому времени, когда они встали, завтрак, который, по признанию Эдварда, не был его лучшим кулинарным произведением, можно было считать уже поздним полдником. Бекон подгорел, бисквиты обуглились, яйца были переварены. Однако вина за это лежала на них обоих. Теперь они обменивались имеющими вкус кофе поцелуями на залитой солнечным светом кухне.
Они ели на террасе, выходившей к морю, за маленьким столиком со стеклянным верхом. Оливия и Эдвард были совсем одни, если не считать изящной ящерицы с изумрудными глазами, которая замерла на перилах, словно искусно выполненная статуэтка; от террасы до самого бирюзового моря простирался белый песок.
– Как здесь хорошо, – тихо произнесла Оливия.
– Это ты хороша, – улыбнулся ей Эдвард. Она улыбнулась ему в ответ:
– Ты тоже выглядишь вовсе не плохо.
Он ухмыльнулся, а потом сосредоточился на еде. Наблюдая за ним, Оливия перестала улыбаться. Она произнесла эти слова в шутку, но это была правда. Эдвард сидел напротив нее с темными, еще влажными после душа волосами, его плечи и мускулистые руки освещало солнце. Он выглядел настоящей мечтой любой женщины.
– Ни в коем случае, – заявил он утром, когда она начала было собирать разбросанные ночью по всей комнате вещи, – мы вполне хорошо одеты для нашего завтрака.
На Оливии была лишь майка с выцветшей эмблемой Гарварда, а на Эдварде – шорты, оставлявшие обнаженной большую часть его прекрасного тела.
Да, он был прекрасен, и не только внешне. Готовая возненавидеть его, Оливия ошибочно истолковывала черты его характера, принимая уверенность в себе за надменность, волю – за стремление повелевать, решительность – за наглость.
Ее недруг неожиданно, за какие-нибудь несколько часов, превратился в человека, которого она любила.
– …ты думаешь?
Оливия вздрогнула. Эдвард наклонился к ней, улыбаясь.
– Извини, – проговорила она, – я была как в полусне. Ты что-то сказал?
– Я предложил пенни за то, чтобы узнать, о чем ты думаешь.
Его улыбка стала еще шире, он взял ее руку и поднес к своим губам:
– Или ты предпочитаешь получить поцелуй?
– Извини, – она улыбнулась. – Я думала… Я думала, что от этого свежего воздуха у меня, должно быть, помутилось в голове. Я пробыла на этих островах уже несколько дней, но никогда…
– Что никогда?
Оливия пожала плечами.
– Я знаю, что это звучит смешно, но я по-настоящему и не видела их. Я… я была целиком поглощена другим…
Он сжал ей руку.
