Уингейт не сомневался, что если обратится к собственному начальнику – вице-президенту по вопросам персонала, – то получит сугубо формальный совет: совершено убийство, имя одного из убийц стало известно, надо немедленно сообщить в полицию, и та уж займется всем этим делом.
Уингейт знал, что, каковы бы ни были последствия для него лично, он так не поступит. Во всяком случае, до тех пор, пока не посоветуется с кем-нибудь еще. И тут у него мелькнула мысль: Бретт Дилозанто!
После их первой встречи в ноябре Уингейт очень подружился с Бреттом и Барбарой Залески, Проводя все больше времени в их обществе, Уингейт стал с восхищением относиться к молодому дизайнеру и ценить его ум. Он понял, что под внешней несерьезностью Бретта скрываются врожденная мудрость, здравый смысл и сострадание к людям. В этой ситуации было бы важно знать его мнение. Кроме того, Бретт был знаком с Найтом через Барбару.
Не долго думая Уингейт решил: надо позвонить Бретту и, если возможно, встретиться с ним сегодня же.
Мэй-Лу незаметно прошмыгнула в комнату. Уингейт не знал, все ли она слышала и была ли уже в курсе дела. Но сейчас это не имело значения.
– Закрывается на ключ? – спросил он, указывая на дверь.
– Да, – кивнула Мэй-Лу.
– Я сейчас уеду, – сказал Уингейт, обращаясь к Ролли и Мэй-Лу, – но скоро вернусь. Закройте за мной дверь на ключ и никому не открывайте. Когда я вернусь, я скажу, что это я, к тому же вы узнаете меня по голосу. Понятно?
– Да, мистер.
Он встретился взглядом с Мэй-Лу. “Такая маленькая, худенькая и невзрачная, а какая сильная!” – подумал он.
Неподалеку от дома Ролли в открытой круглые сутки автоматической прачечной Леонард Уингейт обнаружил таксофон.
Раскрыв записную книжку, он набрал номер телефона Бретта. Стиральные и сушильные автоматы отчаянно гудели, так что ему пришлось прикрыть рукой ухо, чтобы услышать гудок на другом конце провода. Гудки продолжались, но никто не отвечал, и Уингейт повесил трубку.
Тут он вспомнил, что дня два назад, когда он разговаривал с Бреттом, тот вскользь заметил, что они с Барбарой собираются в гости к Адаму и Эрике Трентонам. Уингейт познакомился с этой парой совсем недавно и решил позвонить туда.
Уингейт позвонил в справочную службу и узнал номер Трентонов, живших в пригороде Детройта. Но когда он набрал номер, никто не ответил и там.
С каждой минутой он ощущал все большую потребность посоветоваться с Бреттом Дилозанто.
Леонард Уингейт вспомнил еще кое-что из разговора с Бреттом: отец Барбары, по-прежнему в тяжелом состоянии, лежит в больнице Форда. Значит, подумал Уингейт, Барбара и Бретт там, а если нет, то в больнице наверняка известно, где найти Барбару.
Он набрал номер больницы. Спустя несколько минут трубку взяла дежурная сестра, которая сказала, что да, они могут помочь разыскать мисс Залески.
Уингейт понимал: чтобы получить нужные сведения, ему придется соврать.
– Я ее двоюродный брат, прилетел из Денвера и звоню из аэропорта, – сказал он в надежде, что грохот стиральных и сушильных автоматов похож на характерный гул самолетов. – Я прилетел сюда, чтобы встретиться со своим дядей. Но моя двоюродная сестра хотела вначале встретиться со мной. Она сказала, что, если я позвоню в больницу, там мне всегда скажут, как ее найти.
Дежурная язвительно заметила: “Мы здесь не справочное бюро”. Но все же сказала, что мисс Залески в настоящее время вместе с мистером Дилозанто и супругами Трентон находятся на концерте Детройтского симфонического оркестра. Барбара сообщила даже номера мест. Уингейт мысленно поблагодарил ее за такую предусмотрительность.
Машину Уингейт оставил возле автоматической прачечной. И теперь уже мчался в направлении Джефферсон-авеню и Гражданского центра. Пока он звонил, начался мелкий дождь, и шоссе стало скользким.
На перекрестке Вудворд и Джефферсон-авеню Уингейт, полагаясь на свою счастливую звезду, проехал на желтый сигнал светофора и повернул на площадь перед концертным залом Форда. Помещение, в котором выступал Детройтский симфонический оркестр, поражало своим мраморным фасадом голубовато- жемчужного цвета. Вокруг концертного зала возвышались другие современные, вместительные здания, ярко подсвеченные прожекторами, – Кобохолл, Мемориал ветеранов, административные здания города и округа. Гражданский центр нередко сравнивали с источником – с него началась обширная программа реконструкции центральной части Детройта. К сожалению, была готова лишь голова этого проекта, в то время как очертания самого тела можно было дорисовать лишь в собственном воображении.
От подъезда тотчас отделился привратник в форме. Но не успел он и рта раскрыть, как Уингейт сказал:
– Мне нужно найти знакомых, которые здесь, на концерте. По срочному делу. – Он держал в руке бумажку с номерами ряда и мест, которые записал, пока говорил с дежурной сестрой.
– Поскольку концерт давно идет и никто больше не подъезжает, – сказал привратник, – машину можете оставить здесь, но только на несколько минут, и мотор, пожалуйста, не выключайте.
Через двойные двери Уингейт прошел внутрь. Войдя в зал, он целиком погрузился в мир музыки. Билетерша, внимательно следившая за тем, что происходит на сцене, тотчас обернулась и сказала тихим голосом:
– Я не смогу вас посадить до антракта, сэр. Разрешите ваш билет?
– У меня нет билета. – Уингейт объяснил, в чем дело, и показал девушке номера мест.
Выяснилось, что они где-то посредине, недалеко от сцены.
