порешим.
— Подождите! — Слышно было, как Стэнли тяжело задышал, потом сказал уже менее враждебно: — Завтра в четыре у меня занятия.
— Придется пропустить, — сказал Питер, — и тем троим тоже. Мой кабинет — на бельэтаже. И запомните: ровно в четыре.
Положив трубку, Питер поймал себя на мысли о том, что с нетерпением ждет этой встречи.
Возле кровати герцогини Кройдонской валялись разрозненные страницы утренней газеты. Она уже внимательно прочитала почти все и теперь лежала, откинувшись на подушки. Мысль ее работала напряженно: герцогиня понимала, что сейчас, как никогда, ей нужна вся ее воля и находчивость.
На столике рядом с кроватью стоял поднос с завтраком, — герцогиня уже поела и отодвинула его в сторону. Даже в самые тяжелые минуты она не страдала отсутствием аппетита. Это была привычка, приобретенная еще в детстве в родовом замке, бывшем аббатстве Фоллингбрук, где завтрак всегда состоял из нескольких блюд, ибо после галопа по окрестностям хотелось плотно поесть.
Герцог один позавтракал в гостиной и несколько минут назад вернулся в спальню. Как только принесли газету, он тотчас с жадностью набросился на нее. И сейчас, в красном халате, надетом поверх пижамы, нервно ходил по комнате, время от времени ероша и без того растрепанные волосы.
— Ради бога, перестаньте ходить! — Голос его жены звенел от напряжения. — Я не могу думать, когда вы топаете тут, как жеребец на ипподроме в Эскоте.
Герцог повернулся к жене — лицо его, освещенное ярким утренним солнцем, вдруг постаревшее, выражало отчаяние.
— Думай не думай, какой от этого толк? Теперь уже ничего не изменишь.
— Думать никогда не вредно — только думать как следует и в нужном направлении. Потому одни добиваются успеха в делах, а другие нет.
Рука герцога снова прошлась по волосам.
— С прошлой ночи ничего не изменилось к лучшему.
— Но ведь и хуже не стало, — весьма резонно возразила герцогиня. Пока и на том спасибо. Мы все еще здесь, и пока никто на нас не посягает.
Герцог устало покачал головой. Видно было, что ночью он почти не спал.
— Ну, и что?
— Мне кажется, все это вопрос времени, — сказала герцогиня. — А время на нашей стороне. Чем дольше ничего не случится… — Она помолчала, потом произнесла медленно, будто размышляя вслух: — Сейчас совершенно необходимо привлечь к вам максимум внимания. Поставить вас в такое положение, чтобы категорически исключить даже возможность подозрения.
Словно по обоюдному согласию, оба супруга не вспоминали о вчерашней ссоре.
Герцог снова принялся шагать по комнате.
— Единственное, что, пожалуй, могло бы сейчас помочь, — это сообщение о моем назначении в Вашингтон.
— Совершенно верно.
— Но с этим нельзя спешить, если Хэд почувствует, что его подталкивают, он так разбушуется, что на Даунинг-стрит слетит крыша. Это чертовски деликатное дело.
— И станет еще деликатнее, если…
— Уж не кажется ли вам, что я этого не понимаю? Неужели, по-вашему, я не думал, что самое правильное для нас — это сдаться? — В голосе герцога Кройдонского звучали истерические нотки. Он закурил сигарету, руки его дрожали.
— Ну, нет, мы не станем сдаваться! — в противоположность мужу тон у герцогини был решительный и деловой. — Даже премьер-министры уступают нажиму, если он исходит от людей, которым не откажешь. И Хэд не составляет исключение. Я сейчас же позвоню в Лондон.
— Зачем?
— Поговорю с Джеффри. Попрошу его сделать все возможное, чтобы ускорить ваше назначение.
Герцог с сомнением покачал головой: он не очень верил в реальность такой затеи. Ему уже не раз приходилось наблюдать, каким удивительным влиянием обладала семья его жены. И все же он счел необходимым предупредить ее:
— Как бы ружье не выстрелило в нас самих, дорогая.
— Необязательно. Джеффри, когда захочет, прекрасно умеет нажать, где следует. А если мы будем сидеть сложа руки, все может обернуться гораздо хуже. — Долго не раздумывая, герцогиня взяла трубку телефона, стоявшего рядом с кроватью. — Лондон, пожалуйста. Лорда Сельвина. — И она назвала номер телефона в Мейфер.
Минут через двадцать раздался долгожданный звонок. Герцогиня высказала свою просьбу, на что ее брат, лорд Сельвин, реагировал без всякого восторга. Сидя в другом конце спальни, герцог отчетливо слышал низкий голос своего шурина, возмущенно возражавшего по телефону: «Ей-богу, сестрица, ты только разворошишь змеиное гнездо, зачем тебе это нужно? К твоему сведению, назначение Саймона в Вашингтон теперь — весьма далекая история. Кое-кто в кабинете министров считает, что там нужен сейчас другой человек. Я не говорю, что разделяю их мнение, но ведь нельзя на это закрывать глаза, правда?»
— А если не нажимать, сколько может пройти времени до назначения?
— Точно трудно сказать, старушка. Но, насколько я понимаю, не одна и не две недели.
— Нет, мы просто не можем так долго ждать, — настаивала герцогиня. — Поверь мне на слово, Джеффри, будет чудовищной ошибкой, если ты теперь же не попытаешься что-то предпринять.
— Не вижу для этого никакой возможности, — голос из Лондона звучал явно недовольно.
— То, о чем я прошу, жизненно важно не только для нас самих, но и для всей семьи, — решительно заявила герцогиня. — Надеюсь, ты можешь мне поверить.
Наступило молчание, затем последовал осторожный вопрос:
— Саймон рядом с тобой?
— Да.
— Так что же за всем этим кроется? Что он там натворил?
— Даже если б я и знала, что тебе ответить, — сказала герцогиня Кройдонская, — я едва ли стала бы это делать по междугородному телефону.
Снова наступила пауза.
— Что ж, обычно ты отдаешь себе отчет в своих действиях, — нехотя признал ее брат. — В этом тебе нельзя отказать.
Герцогиня поймала взгляд мужа, еле заметно кивнула ему и спросила брата:
— Я правильно тебя поняла, что ты выполнишь мою просьбу?
— Очень мне этого не хочется, сестрица. По-прежнему не хочется, — ответил лорд Сельвин. И тем не менее, помолчав, добавил: — Ну, хорошо, я постараюсь.
Перекинувшись еще несколькими словами, брат и сестра распрощались.
Не успела герцогиня положить трубку, как телефон снова зазвонил.
Супруги вздрогнули. Герцог нервно облизнул губы, в то время как его жена произнесла:
— Алло!
— Герцогиня Кройдонская? — спросил чей-то гнусавый, тягучий голос.
— Да, это я.
— Говорит Огилви, начальник охраны отеля. — В трубке послышалось сопение, потом наступила тишина: казалось, звонивший выжидал, пока до собеседницы дойдет смысл его слов.
Герцогиня тоже молчала. Видя, что пауза затягивается, она довольно резко спросила:
— Так что же вам угодно?
— Поговорить наедине. С вами и вашим мужем, — все так же растягивая слова, без всяких околичностей изрек он.
— Если это связано с отелем, то вы напрасно звоните. Мы привыкли иметь дело с мистером Трентом.
— Что ж, свяжитесь с ним — потом всю жизнь жалеть будете. — В холодном, наглом тоне чувствовалась несомненная уверенность.
