Розу тоже томили тайные желания. В последнее время она очень изменилась – стала скрытной. Теперь Роза работала в доме матери и примирилась с этим. Она была хорошенькой девушкой, и многие мужчины, приходившие в их дом, просили позвать мисс Розу. Нелл, торопясь от стола к столу с крепкими напитками, старалась увернуться от посетителей, пытавшихся схватить ее; она не могла заставить себя молчать и знала, что и как сказать, чтобы не прельщать собиравшихся в подвальчике матери мужчин с безобразно похотливыми лицами, а злить их так, что им больше хотелось поколотить эту озорную девчонку Нелл, чем приласкать ее.
К тому времени, когда шествие закончилось и они смогли пробраться сквозь толпы людей обратно к себе в переулочек Коул-ярд, где их ждала мадам Гвин, было уже семь часов. И хотя в тот день в фонтанах вино предлагалось бесплатно, хозяйка дома предвидела, что в кабачке будет много посетителей.
Было раннее утро, а на улицах все еще слышались звуки веселых пирушек.
Розы не было в доме на Коул-ярд. Она куда-то ушла с любовником. Изящный и галантный джентльмен, подумала мадам Гвин. Вот как я стараюсь для моих девочек!
Нелл хотелось спать. Она лежала на своем соломенном тюфяке и глядела на гору мяса, которая была ее матерью. Нелл никогда ее не любила. Как можно любить кого-то, кто, сколько она себя помнит, только и делал, что давал ей затрещины и оскорблял ее? И сейчас мама заботилась только о своей жизни – и, естественно, о джине. Казалось, она была рождена, чтобы содержать бордель. Умильно сладкие слова так же легко слетали у нее с языка в разговоре с джентльменами, как грубости, когда она поносила своих дочерей. Все свои надежды она связывала с Розой – хорошенькой и уже нашедшей себе любовника среди случайных посетителей дома.
– А что еще остается делать девушке? – размышляла Нелл. – Продавать селедку, яблоки, брюкву?
Любовник подарил Розе миленькое платье, и она прелестно выглядела, когда вышла погулять в нем по Друри-лейн. Другие девушки завидовали Розе. И все же Нелл не хотела бы себе такого счастья. Нелл собиралась как можно дольше оставаться ребенком, годным лишь на то, чтобы подавать крепкие напитки, – и ни на что больше!
– Ма, – окликнула она тихонько, – ты спишь?
– Слишком шумят на улице, не заснуть.
– Это хороший шум, ма. Он означает, что король вернулся домой и все изменится.
– Все изменится, да, – зевнув, ответила мадам Гвин. Потом продолжила: – Нелл… в бутылке все кончилось. Дай-ка мне другую.
Нелл с готовностью выполнила просьбу.
– Ты погубишь себя, мама, – сказала она.
Мадам Гвин сплюнула и грубо выхватила бутылку. Нелл наблюдала за ней и не могла представить, что в юности мать была такой же хорошенькой, как Роза.
– Нынче я могу потакать своим слабостям, – ответила наконец мадам Гвин. – Вечер был удачный, и если все вечера будут такими, я разбогатею.
– Может, так и будет, мама, – теперь, когда король вернулся…
– Все может быть. Может, у меня будет настоящий бордель. А сама я переселюсь на Мурфилдс или Ветстоун-парк. Почему всякие мадам Крессвелл, матушка Темпл и леди Беннет преуспевают, а у меня только старый подвальчик и несколько дешевых шлюх с Коул-ярда?
– Ну, мама, у тебя ведь наладились дела. Весь кабачок теперь твой, а комнаты наверху дают немалый доход.
– Ты взрослеешь прямо на глазах, Нелл.
– Мне еще немного лет, мама.
– Мне как-то подумалось, что ты будешь так же хороша, как твоя сестра. Но теперь я не уверена в этом. Неужели никто из джентльменов так ни разу и не поговорил с тобой?
– Я им не нравлюсь, мама.
Мадам Гвин вздохнула, а Нелл торопливо продолжала: – Но тебе же нужен кто-то, чтоб подавать бренди, ма? Тебе-то самой с этим быстро не управиться. А можешь ли ты кому-нибудь еще, кроме меня, доверить этот прекрасный французский коньяк?
Мадам Гвин помолчала, а потом начала плакать. Это на нее накатило плаксивое настроение, и сейчас Нелл радовалась такому обороту.
– Я бы, конечно, хотела чего-нибудь лучшего для моих девочек, – всхлипывала мадам Гвин. – Да, когда вы родились…
– Расскажи мне о нашем отце, – мягко попросила Нелл.
И мать рассказала ей о капитане, который потерял все свои деньги, сражаясь за короля. Нелл криво усмехнулась. Все бедняки потеряли в это время свои сбережения, сражаясь за короля. И она не верила рассказу о красавце-капитане. Чего бы это ради красавец-капитан женился на ее матери?
– И он, бывало, дарил мне то одно, то другое, – продолжала горевать мадам Гвин. – Он спускал все деньги, как только они попадали ему в руки. Вот почему он умер, благословляя меня и двух своих дочерей, в долговой тюрьме в Оксфорде.
Мадам Гвин рыдала, на улицах продолжалось веселье, а Нелл все лежала с широко открытыми глазами и мечтала – мечтала о каком-нибудь удивительном повороте судьбы, который помог бы ей выбраться из материнского борделя в переулке Коул-ярд. Тогда бы она превратилась в леди, одетую в платье из красного бархата с серебристыми кружевами…
Нелл стояла и смотрела, как работают строители на участке земли между Друри-лейн и Бридж- стрит.
С ней был Уилл. Уилл знал почти все о том, что делалось в городе.
