возмущена тем, что король проявил знаки симпатии по отношению к кардиналу. Будучи смелой и уверенной в своем влиянии на короля, Анна без колебаний осудила его поведение.
– Зря ты забываешь, в какое опасное положение ставит тебя кардинал перед твоим народом.
– Я не понимаю тебя, – удивился король.
И тогда она напомнила ему о займе, который сделал кардинал якобы для нужд короля. Рассмеялась и добавила:
– Если бы такое сделал лорд Норфолк, лорд Саффолк, мой отец или кто-нибудь другой из твоего окружения, им бы не сносить головы!
На что король ей ответил:
– Вижу, ты не любишь кардинала.
– А за что мне его любить? – возразила ему Анна. – Я не люблю его, как и все остальные подданные, любящие вашу милость. И если вы вспомните его поступки, вы поймете – почему!
За столом о нем больше ничего не было сказано, но Уолси понимал, что королю было очень приятно услышать, что его любовница не любит кардинала за то, что тот плохо себя вел по отношению к нему, Генриху. Она была очень опасным противником. Уолси больше не удалось встретиться с королем, так как на следующее утро леди Анна каталась с Генрихом верхом и сделала так, что они вернулись с прогулки тогда, когда кардиналы уже уехали. Что говорила эта женщина его властелину днем и ночью, какой грязью обливала его, Уолси? Но кардинал знал, что винить за это он должен только себя – это он делал ошибочные шаги. Он был слишком умен, чтобы не понимать, что, будь он на месте леди Анны, он действовал бы точно так же. Подняться вверх ему помогли интриги. Потому сейчас он легко смог поставить себя на ее место. Он даже испытывал по отношению к ней жалость, потому что ее путь был еще более опасным, чем его. Те, чье благополучие зависит от благосклонности короля, да еще такого короля, как Генрих, должны обдумывать каждый свой шаг, если хотят выжить. Ему не удалось добиться развода. Думая о своих действиях в этом направлении, он понимал, что так и должно было случиться, потому что он кардинал и должен был быть верен Папе, а король пытался разорвать цепи, связывавшие его с Ватиканом. Кардинал был хитрецом и большим дипломатом, но его миссия провалилась. Анна же была высокомерна, требовательна и импульсивна. Какая судьба ей уготовлена? По отношению к ней он вел себя глупо, к тому же ему не хватило воображения. Люди не винят себя, когда порождает врагов их величие, они обвиняют себя, если враги рождаются в результате их глупости. Возможно, ему было бы легче переносить унижения, зная, что он сам в них виноват.
Его капельдинер, Кавендиш, вошел, чтобы сообщить, что герцоги Норфолк и Саффолк прибыли. Кардинал принял их с почестями. Глаза Норфолка были холодны, как лед, глаза Саффолка горели злобой и ненавистью. Оба казались счастливыми, что власти кардинала приходит конец.
– Король просил, – сказал Саффолк, – чтобы вы передали большую печать нам, а сами переехали в Эшер.
В Эшер! В дом, расположенный недалеко от Хэмптон-Корта, который подарило ему Винчестерское епископство. Уолси собрал все свое мужество и спросил:
– Кто отдал этот приказ?
Они ответили, что действуют по поручению короля, который дал им его устно.
– Этого недостаточно, – сказал Уолси, – потому что печать доверена мне королем лично, и я могу пользоваться ею в течение всей моей жизни. Вы должны привезти мне письменный приказ короля.
Герцоги были возмущены словами Уолси, но, не имея в руках письменного приказа короля, вынуждены были вернуться ни с чем.
Уолси понимал, что всего лишь отсрочил свое падение. Большая печать, символ его величия, оставалась в его руках ненадолго, возможно, всего на день. Завтра утром герцоги вернутся и привезут письменный приказ короля, и кардиналу ничего больше не останется делать, как вернуть печать.
Бывший канцлер был полон дурных предчувствий и поручил своим придворным сделать инвентаризацию всех ценностей, находящихся в доме. Эти богатства он передаст королю – если король не был тронут его любовью и привязанностью, его, может быть, тронет щедрость. Уолси часто замечал, что маленькие глазки короля завистливо поблескивали, когда он видел все эти ценности. Если человек тонет, думал Уолси, он сбрасывает с себя все богатые одежды, мешающие выплыть. Что такое богатство по сравнению с жизнью!
Он велел подготовить лодку, на которой должен был доплыть до того места, где его будут ждать лошади с коляской. Спустившись к реке, увидел, что на ней полно лодок. Новости распространяются быстро. И многие люди хотели получить удовольствие, присутствуя на спектакле падения некогда великого человека. Он видел, как они ухмылялись, веселились, слышал их разочарованные замечания по поводу того, что его не заключили в подвалы Тауэра.
Проезжая в коляске по городу Патни, он увидел Норриса, который направлялся к нему. У Уолси отлегло от сердца – он считал Норриса своим другом. Он оказался прав. Король расстроился, когда герцоги рассказали ему об истории с печатью. Король вспомнил, что любил Уолси, не мог забыть его бледного больного лица. Этот человек был его другом и советником. И хотя он знал, что делает с Уолси, ему хотелось убедить свою совесть в том, что это не он преследует своего старого друга, а другие люди. И чтобы успокоить свою совесть, он послал Норриса в Патни с золотым кольцом, которое Уолси должен был узнать по драгоценному камню – это кольцо они считали талисманом. Норрис сказал кардиналу, что тот не должен расстраиваться, потому что король любит и ценит его по-прежнему.
Уолси повеселел, к нему вернулась сила, а с ней и старые бойцовые качества. Он не потерпел поражения. Он обнял Норриса, чувствуя к этому юноше большую привязанность, снял с шеи золотую цепь с маленьким крестиком и передал ее Норрису.
– Хочу этим скромным подарком отблагодарить тебя за все, – сказал Уолси.
Юноша был очень тронут.
Потом кардинал обратил свой взор к своей свите. Он увидел среди них человека, который был очень к нему близок и нравился ему, потому что был умен и с чувством юмора. Он часто успокаивал и веселил его в трудные минуты жизни.
– Возьми моего шута, Норрис, – сказал Уолси, – и отвези его королю. Я уверен, он будет очень рад моему подарку… Шут! Подойди сюда!
