духовку, Одри решила, что должна поговорить с Ричардом.
И вот теперь она звонила в дверь его квартиры. Одри опасалась, что разбудит его, в выходные многие любят поспать подольше, но Ричард открыл неожиданно быстро и удивленно посмотрел на раннюю гостью. Его лицо недвусмысленно выражало недовольство.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
Услышав подобное приветствие, Одри машинально сделала шаг назад. Неужели Ричарду настолько неприятно видеть меня? Эта мысль причинила ей острую боль.
— Извини, — пролепетала Одри, мечтая провалиться сквозь землю. — Мне нужно с тобой поговорить, это очень важно. Но я могу уйти, если тебе мой приход неприятен.
Ричард буквально вырвал сумку из рук Одри и пробурчал:
— Заходи. Тебе нужно сесть.
Он втянул ее в квартиру и усадил в кресло.
— Одри, зачем ты приехала? Ты должна быть дома, в постели.
Услышав эти слова, Одри просияла.
— Ты из-за этого такой мрачный?
— Конечно, — удивился Ричард, — из-за чего еще?
Одри улыбнулась и покачала головой.
— Да так, не обращай внимания.
Ричард поставил сумку на пол, а сам уселся на диванчик рядом с креслом Одри и проницательно посмотрел на нее.
— Ты подумала, что я сердит потому, что не хочу тебя видеть, да?
Одри потупилась.
— Да.
— И что же такое важное ты намерена мне сообщить, что ради этого пренебрегла рекомендациями врача и, приехала сюда?
— Начну с того, что я хочу еще раз поблагодарить тебя за все, что ты сделал для меня.
— Это можно было сказать и по телефону.
Одри понимала, что Ричард прав, и объясняла свой приезд тем, что ей необходимо еще раз поговорить с Ричардом, но уже без эмоций, как в прошлый раз, когда она была расстроена и сердита. На самом же деле ей просто хотелось увидеть Ричарда еще один раз перед тем, как жизнь каждого из них войдет в привычное русло и они снова станут всего лишь коллегами.
— Есть и другая причина моего визита. Вчера вечером я позвонила маме. Она приедет в Лондон, как только сможет.
— Как она восприняла новость?
— Я недооценивала ее, Ричард, — с гордостью за мать ответила Одри. — Мама вовсе не разочаровалась во мне, только упрекнула меня, что я так долго скрывала правду от людей, которые меня любят.
Вопреки ожиданиям Одри Ричард не сказал: «Ну, что я тебе говорил!»
— Я рад за тебя, милая, — мягко произнес он. — Твоя семья нужна тебе сейчас.
И он снова был прав. Одри нуждалась в своих родных, как никогда, особенно теперь, когда Ричард перестал быть частью ее жизни.
— Так что можешь больше не беспокоиться — за мной есть кому присмотреть, — как можно беззаботнее сказала Одри. — Со мной все будет в порядке. Кстати, мама настаивает на моем переезде в Шотландию.
Ричард бросил на нее долгий непонятный взгляд.
— А ты? — осторожно спросил он.
— Я пока не знаю. — Одри пожала плечами. — Вообще-то совсем неплохо, когда вся семья рядом, особенно для ребенка.
На самом деле, когда мать озвучила мысль о возвращении в Шотландию, Одри хотела отказаться. Уехать так далеко от Ричарда? От любимой работы? Но потом, после серьезных раздумий, Одри подумала, что, возможно, будет лучше, если она уедет из Лондона. Уедет от воспоминаний о Тедди и о его предательстве, о Ричарде и о любви, которой не было.
— Понимаю, — сухо сказал Ричард. Его лицо вновь приобрело то замкнутое выражение, которое Одри наблюдала уже неоднократно за время их недолгого знакомства. Он отвел взгляд от Одри и с нарочитым безразличием уставился в стену. — Итак, когда же ты уезжаешь?
— Пока не знаю. Я же сказала, что еще ничего окончательно не решила. Во всяком случае, если я и уеду, то только после того, как Тедди подпишет все бумаги.
Ричард оторвался от созерцания стены и снова сфокусировал свой взгляд на Одри. Увидев, что она морщится и пытается поудобнее усесться в кресле, он взял с дивана еще одну подушку. Когда он наклонился, чтобы подложить ее под спину Одри, она вновь уловила знакомый аромат его одеколона, и это отозвалось болью в ее измученном сердце — ведь это была их последняя встреча. Скоро они вновь станут лишь сухо раскланиваться, сталкиваясь в коридорах «Лондон Юнион».
— Что за бумаги? — спросил Ричард, вновь усаживаясь на свое место.
— Это и есть моя вторая новость. Мне больше никто не угрожает. Последняя просьба — познакомь меня с кем-нибудь из твоих однокурсников, которые имеют адвокатскую практику. Надо составить кое-какие бумаги. А тебя я попрошу проследить, чтобы они были подписаны.
— Подожди, я ничего не понимаю. Объясни, о каких бумагах идет речь?
— Вчера вечером ко мне приходил Тедди.
— Что ему было нужно?! — воскликнул Ричард, и в его глазах вспыхнула плохо скрываемая ярость.
— А ты как думаешь? Он хотел отделаться от отцовства.
— У него ничего не выйдет, Одри, не волнуйся.
— Я больше не волнуюсь об этом. Я сказала ему, что не имею к нему претензий.
Ричард едва не подскочил.
— Что?!
— Ричард, Тедди наотрез отказывается признать, что ребенок от него. Он позволил себе грубые намеки на мою возможную неверность. — Увидев, как изменилось лицо Ричарда при этих словах, Одри моментально поверила в то, что он мог ударить или даже избить Тедди. — Но для тебя это не новость, не так ли? Тебе Тедди говорил обо мне то же самое?
— Мистер Уильямс соблаговолил нанести мне вчера визит, — сухо сказал Ричард. — Позволь мне не пересказывать тебе подробности нашей беседы.
Деликатность Ричарда тронула Одри.
— Не беспокойся, Ричард, Тедди больше не сможет причинить мне боль. Я никогда не любила его. Я пыталась полюбить, потому что была ему нужна — так я, во всяком случае, думала. — Она грустно улыбнулась. — Я никогда не любила его на самом деле, но поняла это только сейчас. Я заключила с ним сделку: он отказывается от всех прав на ребенка, а я взамен отказываюсь от каких-либо претензий к нему. Таким образом, я навсегда изгоняю его из своей жизни.
Ричард еще обдумывал ответ, когда Одри внезапно почувствовала себя плохо. Лоб покрылся испариной, низ живота пронзила резкая боль, словно по нему полоснули ножом. Сердце заколотилось так сильно, словно Одри выпила литр крепкого кофе.
Одри с трудом выбралась из кресла и сказала как можно спокойнее:
— Мне пора идти, Ричард.
— А как же завтрак? — спросил он, кивая в сторону принесенной Одри сумки.
Одри покачала головой.
— Извини, но тебе придется съесть все это в одиночестве. Мой желудок просто взбесился, и вообще я чувствую себя как-то странно.
Ричард бросил на нее тревожный взгляд.
— Я отвезу тебя домой.
— Да, если можно.
