— Это же бессмыслица! Так и сказать-то нельзя. Ну как, объясни ты мне, пожалуйста, можно кого- нибудь исчезнуть?
— Понятия не имею.
— Ничего себе спасительница, — язвительно пробормотал Йоссариан.
— И не стыдно тебе насмешничать? — прошептала, всхлипнув, мисс Даккит. — Я же хочу помочь! Разве это моя вина, что они решили его исчезнуть? Я даже не имела права передавать тебе их разговор.
— Прости меня, — покаянно шепнул Йоссариан. Он нежно ее обнял, уважительно поцеловал в щеку и помчался предупреждать Дэнбара. Но разыскать его не смог.
Глава тридцать пятая
МИЛО-ВОИТЕЛЬ
Первый раз в жизни Йоссариан возносил молитву. Он встал на колени и молил Нетли выбросить из головы мысль о дополнительных боевых вылетах, когда тот выполнил семидесятиразовую кошкартскую норму и, не посоветовавшись с Йоссарианом, попросился на должность Белого Овсюга, который умер-таки в госпитале от воспаления легких. Но мольба Йоссариана была гласом вопиющего в пустыне.
— У меня… н-нет… д-д-другого выхода, — с кривой улыбкой признался, запинаясь, Нетли. — Если я откажусь летать, они отправят меня в Штаты.
— Ну и что?
— Я не хочу возвращаться без нее домой.
— Она так много для тебя значит?
— Мне ведь потом едва ли удастся ее найти, — удрученно кивнув, сказал Нетли.
— Да летать-то тебе зачем? — с тревожной мольбой воскликнул Йоссариан. — Норму ты выполнил, а летная надбавка к жалованью тебе не нужна. Попросись на должность Белого Овсюга — терпел же он капитана Гнуса, вытерпишь как-нибудь и ты.
— Не назначат меня в разведотдел, — покачав головой и застенчиво краснея за свое грустное смирение, сказал Нетли. — Я уже разговаривал с подполковником Корном, и он прямо объявил мне, что, если я откажусь летать, меня отправят домой.
— Подонки, — злобно выругавшись, проворчал Йоссариан.
— Да ничего, я думаю, со мной не случится. За семьдесят вылетов меня ведь не угробили, не угробят, будем надеяться, и за несколько дополнительных.
— Ну так подожди по крайней мере, пока я кое с кем потолкую, — заключил их разговор Йоссариан и отправился за помощью к Мило Миндербиндеру, который немедленно отправился после этого к полковнику Кошкарту с просьбой помочь ему принимать участие в боевых вылетах.
Слава Мило Миндербиндера постоянно ширилась, углублялась и крепла. Он бестрепетно стремился навстречу опасностям — бесстрашно шел, можно сказать, в каждом бою на таран, — продавая Германии горючее и подшипники, чтобы получать хорошие барыши и уравновешивать силы противоборствующих сторон. Его хладнокровие под огнем обвинений было абсолютно непробиваемым и воистину безграничным. Самоотверженно выполняя свой долг, он так взвинтил цены в столовых, что солдаты и офицеры отдавали ему для поддержания жизни все свое жалованье. Правда, пользуясь правом свободного выбора — Мило Миндербиндер неустанно и громогласно выступал против принуждения, — они могли свободно предпочесть голодную смерть. Когда волна их сопротивления грозила смести его с лица земли, он беззаветно защищался, не жалея ни репутации, ни сил, под прикрытием дальнобойного закона о предложении и спросе. А если силы для наступления и позиционной обороны у него истощались, он отступал к своей абсолютно неприступной твердыне исторического права запрашивать с людей столько, сколько они могут, по его расчетам, дать, чтобы выжить.
Однажды он был пойман с поличным на грабеже соотечественников, и в результате его акции вознеслись на недосягаемую высоту. Он доказал бесценную верность своему слову, когда тощий, как скелет, майор из Миннесоты скорчил мятежную гримасу и потребовал свою долю, обеспеченную, по утвержданию Мило Миндербиндера, каждому члену синдиката. Мило принял вызов с праведным презрением и, написав на первом подвернувшемся ему под руку клочке бумаги слово ДОЛЯ, вручил эту долю мятежному угрюмцу, чем заслужил изумленное восхищение почти у всех соперников, соратников, завистников, защитников и просто знакомых. Он был в зените славы, и полковник Кошкарт, знавший список его боевых достижений как никто, почти испуганно взирал на прославленного воителя, когда тот явился в штаб полка с почтительной просьбой о еще одном — а на самом-то деле даже вовсе и не одном — опасном задании.
— Ты хочешь, чтоб тебя назначали в боевые вылеты? — задохнувшись от удивления, спросил его полковник Кошкарт. — Да зачем?
— Я хочу честно выполнять свой воинский долг, сэр, — опустив со сдержанным смирением голову, ответствовал Мило Миндербиндер.
— Послушай, Мило, ты же и так блестяще выполняешь свой долг, — сказал полковник Кошкарт и раскатисто, весело расхохотался. — По-моему, никто въедливей тебя не заботится о личном составе полка. Вспомни хотя бы свой хлопок в шоколаде!
— Видите ли, полковник, — печально сказал Мило Миндербиндер и грустно покачал головой, — для истинного патриота недостаточно быть всего лишь начальником военной столовой, когда идет война.
— Совершенно достаточно, Мило, успокойся! Какая муха тебя укусила?
— В том-то и дело, что недостаточно, сэр, — с почтительной твердостью возразил Мило Миндербиндер и многозначительно вскинул на полковника Кошкарта подобострастный, но непреклонный взгляд. — Кое-кто уже открыто начал об этом говорить.
— И только-то? Назови мне их фамилии, Мило. Назови мне их фамилии, а за опасными заданиями у нас дело не станет.
— Нет, полковник, боюсь, что они правы, — снова опустив голову, сказал Мило Миндербиндер. — Меня послали сюда как пилота, и боевым полетам я должен уделять гораздо больше времени, чем военным столовым.
— Что ж, Мило, — по-прежнему удивленный, но с искренним желанием помочь, согласился полковник Кошкарт, — если ты настаиваешь, это, я думаю, нетрудно устроить. Сколько времени ты здесь служишь?
— Одиннадцать месяцев, сэр.
— А сколько у тебя боевых вылетов?
— Пять.
— Пять? — переспросил полковник Кошкарт.
— Пять, сэр, — подтвердил Мило Миндербиндер.
— Так, значит, пять? — задумчиво потирая щеку, сказал полковник Кошкарт. — В самом деле нехорошо.
— В самом деле, полковник? — снова вскинув на него взгляд, отрывисто спросил Мило Миндербиндер.
— А почему, собственно, нехорошо? — трусливо отступил полковник Кошкарт. — По-моему, вполне хорошо. Во всяком случае, неплохо.
— Нет, полковник, — с продолжительным и меланхолическим вздохом возразил Мило Миндербиндер. — Хорошего тут мало. Но я, конечно, не забуду вашей доброты.
— Да ведь оно и правда вовсе не плохо, Мило. Особенно в свете других твоих достижений. Так ты говоришь, пять? Всего пять?
— Всего пять, сэр.
— Значит, всего пять. — Полковник Кошкарт пал духом, безуспешно пытаясь понять, куда гнет Мило Миндербиндер и не застрянет ли у него в горле этот разговор, как острая кость. — А ведь это неплохо, Мило, совсем неплохо, — с надеждой сказал он. — Ты же почти регулярно вылетал на боевые задания каждые два месяца. И наверняка не включил в свой список бомбардировку нашего полка.
