находился у себя дома.
– И что же у нас происходит? – спросил он у Горностаевого Мэра.
– Понятия не имею. А в чем, собственно, дело? – полюбопытствовал в свою очередь Горностаевый Мэр.
– Вы меня прекрасно понимаете.
– Прегер, я даже не догадываюсь, о чем вы! Что с вами стряслось? Вы напали на след Бинки?
– Хорошо. Я попытаюсь объяснить вам цель своего прихода. На прошлой неделе вы побывали на борту судна, бросившего якорь в Гудзоне. Наши репортеры сообщали, что, направляясь туда, вы выглядели встревоженным и расстроенным, словно заключенный, ожидающий оглашения приговора. Через два часа вы вернулись на берег совсем другим человеком и на глазах у всего города принялись плясать прямо на пристани.
Мэр откинулся на спинку кресла и довольно захохотал.
– За всю прошедшую с той поры неделю вы еще ни разу не общались с прессой.
– Я был очень занят.
– Город сгорает от нетерпения, желая узнать, что же это за корабль и с кем вы на нем встречались. Ваш союзник «Гоуст» сравнил ваш танец с джигой, которую сплясал Гитлер, узнав о сдаче Парижа. Неужели вам это нравится? Неужели вы не понимаете, что ваша скрытность может в любой момент обернуться против вас?
– Мои обязанности состоят вовсе не в том, чтобы выполнять за вас вашу работу, – усмехнулся мэр. – Если вы не знаете, кто находится на корабле, это, простите, ваша проблема. Возьмите в аренду катер и поезжайте туда сами.
– У нас есть собственный катер. Мы были на месте уже через полчаса после того, как этот странный корабль бросил якорь. Вы наверняка знаете о том, что они не пускают на борт посторонних и наотрез отказываются от любого общения. Мы пытаемся решить эту проблему. Мне хотелось бы единственно получить от вас какие-то общие указания…
– Если я этого не сделаю, «Сан» не поддержит меня этой осенью, так?
– Политика – искусство компромисса. Вполне возможно, в этом случае мы вас действительно не поддержим.
– Из-за такого пустяка?
– Мы не считаем это пустяком. Горожане хотят знать, что происходит в их городе, вы же отказываете им в этом праве.
– Ну а если я храню молчание в их же интересах?
– Вы, как и любой другой человек, можете ошибаться.
– Что поделаешь… И тем не менее я считаю свою позицию единственно правильной.
– Уж лучше бы об этом судили другие.
– В данном случае это невозможно.
– Я вас не понимаю, – вздохнул Прегер. – Телевизионщики смешают вас с грязью.
– Они это уже сделали.
– И при этом вы собираетесь выставлять свою кандидатуру на второй срок?
Горностаевый Мэр улыбнулся.
– Разве у меня есть реальные конкуренты?
– Пока нет.
– То-то и оно. К тому времени, когда они появятся, будет уже слишком поздно. Сейчас середина июня. Разве они успеют набрать за три с половиной месяца двадцать тысяч агитаторов и двести руководителей избирательных комиссий?
– Кто знает…
– В любом случае я не намерен менять свое решение.
– Но почему?! – воскликнул Прегер, отказываясь верить в реальность необъяснимой трансформации видного государственного мужа в бункерного политикана.
– Могу сказать вам лишь то, – заметил мэр, – что на моем месте вы, скорее всего, поступили бы точно так же.
– Это ваша личная точка зрения.
– Из этого вовсе не следует то, что она неверна. Город стоит на пороге великих свершений, и я хочу способствовать их быстрейшей реализации. История мне далеко не безразлична, и я готов пожертвовать ради нее своей карьерой. Да и кто мог бы мне помешать?
– К примеру, я, – спокойно произнес Прегер.
Горностаевый Мэр на мгновение растерялся.
– Это не тянет даже на шутку. Высокие, гладко выбритые и образованные люди становились мэрами этого города только в тех случаях, когда у них возникали серьезные нелады с законом. Вы слишком честны и благородны для того, чтобы заниматься подобным вздором. Да и как бы вы стали управлять этой махиной?
– Я попытался бы не обращать на нее особого внимания.
