— Да, — сказала она. — Давай играть, будто ты — это ты, а я — это я.
— Давай, — сказал полковник.
ГЛАВА 37
У 'Гарри' никого не было, кроме редких утренних посетителей, которых полковник не знал, и двоих людей, занимавшихся своим делом за стойкой.
В баре бывали часы, когда он наполнялся знакомыми с такой же неумолимой быстротой, с какой растет прилив у Мон-Сен-Мишеля. 'Вся разница в том, — думал полковник, — что часы прилива меняются каждый день, а часы наплыва у 'Гарри' неизменны, как Гринвичский меридиан, метр-эталон в Париже или самомнение французского командования'.
— Ты знаешь кого-нибудь из этих любителей выпить с утра? — спросил он девушку.
— Нет. Сама с утра не пью и никогда их не встречала.
— Их отсюда смоет, когда начнется наплыв.
— Нет. Как только народу прибавится, они уйдут сами.
— Тебе не обидно, что мы пришли сюда не вовремя?
— Ты думаешь, что я сноб, если наш род такой старый? Как раз мы-то снобами и не бываем. Снобы — это те, кого ты зовешь хлюстами, и богатые выскочки. Ты когда-нибудь видел столько новых богачей?
— Да, — сказал полковник. — В Канзас-Сити, в загородном клубе. Я туда ездил из Форт-Райли играть в поло.
— И это было так противно?
— Наоборот, очень мило. Мне там нравится, а эта часть Канзас-Сити очень красивая.
— Правда? Мне хочется туда с тобой поехать. А у них там тоже есть туристские лагеря? Такие, где мы сможем с тобой останавливаться?
— Конечно. Но мы остановимся в гостинице 'Мюльбах' — там самые огромные в мире кровати — и сделаем вид, будто мы нефтяные магнаты.
— А где мы поставим наш 'Кадиллак'?
— Ага, теперь это 'Кадиллак'!
— Да. Если не хочешь брать большой 'Бьюик' с гидравлическим управлением. Я объехала на нем всю Европу. Он снят в том номере 'Вог', который ты мне послал.
— Придется, пожалуй, выбрать что-нибудь одно, — сказал полковник. — В общем, ту машину, на которой мы решим поехать, поставим в гараж возле 'Мюльбаха'.
— А 'Мюльбах' очень роскошный отель?
— Необычайно. Тебе понравится. Когда выедем из города, двинем на север до Сент-Джо, чего-нибудь выпьем в баре Рубиду, может, закажем и по второй, переедем через реку и свернем на запад. Сначала будешь вести ты, а потом мы сможем меняться.
— То есть как, меняться?
— Будем вести по очереди.
— Сейчас веду я.
— Давай поскорее проедем через эти скучные места и доберемся до Чимни-Рока и дальше до Скотсблаффа и Торрингтона. Вот когда ты увидишь настоящую природу!
— У меня есть все дорожные карты и книжка с советами, где надо обедать, и путеводитель по туристским лагерям и гостиницам.
— И ты все это изучаешь?
— Да, я это изучаю по вечерам, вместе с книжками, которые ты мне послал. А где мы получим права?
— В Миссури. Машину мы купим в Канзас-Сити. А туда мы летим, разве ты забыла? Можно, конечно, сесть и на хороший поезд.
— Я думала, мы полетим до Альбукерка.
— Это в другой раз.
— Мы будем останавливаться, как только стемнеет, в самых лучших гостиницах, по путеводителю. Я приготовлю тебе твой любимый напиток, ты в это время будешь читать газеты и 'Лайф', 'Тайм' или 'Ньюс- уик', а я — свеженький 'Вог' и 'Харперс базар'.
— Да. Но мы непременно вернемся в Венецию.
— Конечно. И машину привезем. Мы поедем на итальянском пароходе, выберем самый лучший. А из Генуи на машине прямо сюда.
— Ты не хочешь где-нибудь переночевать по дороге?
— Зачем? Нам надо поскорей попасть домой.
— А где будет наш дом?
— Ну, это мы еще решим. В Венеции всегда сколько угодно домов. А тебе не хочется жить иногда за городом?
— Хочется, — сказал полковник. — Конечно, хочется.
— Тогда, проснувшись, мы будем видеть деревья. А какие деревья мы увидим во время путешествия?
— Главным образом сосну, и тополь вдоль ручьев, и еще осину. Подожди, ты увидишь, как осенью желтеет осина.
— Ладно, подожду. А где мы остановимся в Вайоминге?
— Сначала заедем в Шеридан, а там будет видно.
— Шеридан — красивое место?
— Замечательное. Мы поедем на машине туда, где шел бой с индейцами, — я тебе о нем расскажу. Потом мы отправимся дальше, в сторону Биллинса, где погиб этот дурень Джордж Армстронг Кэстер, ты увидишь мемориальные доски на том месте, где их всех перебили, а я объясню тебе, как шло сражение.
— Ах, как здорово! А на что Шеридан больше похож: на Мантую, на Верону или на Веченцу?
— Ни на один из этих городов. Он стоит высоко в горах, почти как Скио.
— Значит, он похож на Кортину?
— Ничуть. Кортина — это высокое плато, окруженное горами. Шеридан прилепился прямо к склону. Возле Биг-Хорна нет холмов. Горы поднимаются прямо из долины. Оттуда виден Облачный пик.
— А наши машины туда взберутся?
— Еще как взберутся. Но только я бы предпочел машину без гидравлического управления.
— Да я и могу без нее обойтись, — сказала девушка. Потом она выпрямилась, чтобы не заплакать. — Как и без всего остального.
— Что ты будешь пить? — спросил полковник. — Мы еще ничего не заказали.
— Я, пожалуй, ничего не буду пить.
— Два очень сухих мартини и стакан холодной воды, — сказал полковник бармену.
Он сунул руку в карман, отвинтил крышку у бутылочки с лекарством и вытряхнул две большие таблетки на ладонь левой руки. Держа их, он снова завинтил крышку. Это было не так уж трудно для человека, который нередко обходится без помощи правой руки.
— Я ведь сказала, что ничего не буду пить.
— Ладно, дочка. По-моему, тебе не мешает выпить. Пусть пока постоит. А не то я сам выпью. Пожалуйста, не сердись. Я нечаянно заговорил так резко.
— Мы еще не взяли нашего маленького негритенка, который будет за мной ухаживать.
— Да. Я не хотел его брать, пока не придет Чиприани и я не расплачусь.
— Какие у тебя на все строгие правила!
— Да, строгие, — сказал полковник. — Ты уж меня, дочка, прости.
— Скажи три раза 'дочка'.
— Hija, figlia55, дочка.
— Не знаю, что и делать, — сказала она. — Давай лучше отсюда уйдем. Я люблю, когда на нас с тобой
