Иметь и не иметь

Стали выходить.

Ну, скажу я вам, не знаю, какой надо быть сволочью, чтобы загубить дюжину несчастных китайцев, и готов биться об заклад, это дело не только хлопотливое, но и не легкое.

Они вышли, и они были очень напуганы, и у них не было оружия, но их было двенадцать человек.

Я отошел назад, к корме, держа в руках духовое ружье.

— Лезьте в воду, — сказал я. — Тут выше головы не будет.

Никто не шевельнулся.

— Лезьте.

Никто не шевельнулся.

— Эй вы, крысоеды желтомордые, — сказал Эдди. — Лезь в воду.

— Молчи, пьяная рожа! — сказал я ему.

— Не умей плавай, — сказал один китаец.

— Не надо плавать, — сказал я. — Неглубоко.

— Но-но, живо, лезь в воду, — сказал Эдди.

— Иди сюда, на корму, — сказал я. — Возьми в одну руку ружье, а в другую шест и покажи им, какая тут глубина.

Он показал им, приподняв мокрый шест.

— Не надо плавай? — спросил меня тот же китаец.

— Нет.

— Правда?

— Правда.

— Что это?

— Куба.

— Твоя жулик, — сказал он и, перекинув ноги через борт, сначала повис на руках, потом спрыгнул в воду. Голова его ушла под воду, но он высунул ее снова, и вода доходила ему до подбородка. — Твоя жулик, — сказал он. — Твоя негодна жулик.

Он был взбешен и забыл всякий страх. Он сказал что-то по-китайски, и все остальные стали спрыгивать с кормы в воду.

— Все в порядке, — сказал я Эдди. — Поднимай якорь.

Когда мы выходили в море, показалась луна, и мы увидели китайцев, которые шли к берегу по шею в воде, и белеющую отмель, и кустарник за ней.

Мы миновали риф, и я еще раз посмотрел назад, на отмель и горы, которые уже вырисовывались над ней; потом я развернулся и взял курс на Ки-Уэст.

— Ну, теперь можешь лечь спать, — сказал я Эдди. — Нет, постой, спустись вниз и открой все иллюминаторы, чтобы хорошенько проветрить каюту, и принеси мне йоду.

— Что случилось? — спросил он, когда принес склянку.

— Я порезал палец.

— Хочешь, я буду править?

— Ложись спать, — сказал я. — Я тебя разбужу.

Он растянулся на койке, вделанной в стенку тут же, над бензиновым баком, и через несколько минут уже спал.

Глава пятая

Я придержал штурвал коленом, и расстегнул рубашку, и посмотрел на место, куда меня укусил мистер Синг. Укус был глубокий, и я залил его йодом, и потом я сидел у штурвала и думал о том, может ли от укуса китайца сделаться заражение, и прислушивался к быстрому и плавному ходу и к плеску воды за кормой, и в конце концов решил, да нет, что за черт, не может от этого укуса сделаться заражение. Такой мистер Синг, должно быть, тер свои зубы щеткой по три раза в день. Ай да мистер Синг. Правду сказать, не очень деловой был человек. А может быть, и деловой. Может быть, он просто доверял мне. Честное cлово, я так и не понял, что он за птица.

Теперь, значит, все было очень просто, если не считать Эдди. Пьянчуга непременно будет болтать, как только хватит лишнего. Я сидел у штурвала, и смотрел на Эдди, и думал: черт, ведь в нем и в живом проку не больше, чем в мертвом, а с меня были бы взятки гладки. Когда я увидел его на лодке, я решил, что мне придется с ним покончить, но потом, когда все так хорошо сошло, у меня не хватило духу. А теперь, когда я смотрел на него, как он лежит там, на койке, искушение было велико. Но я подумал, что не стоит портить все дело таким поступком, о котором после пришлось бы жалеть. Потом я стал думать о том, что он не значится в судовом журнале и что мне придется заплатить за него штраф, и я не знал, как быть с ним.

Ну, времени, чтоб обдумать это, у меня было сколько угодно, и я держал прямо вперед и потягивал из бутылки, которую принес Эдди. В ней было немного, и когда я допил ее, я откупорил последнюю, которая еще оставалась у меня, и, честное слово, было очень приятно сидеть у штурвала, и ночь была очень хороша для переправы. В конце концов рейс все-таки вышел удачный, хоть много раз казалось, что он обернется скверно.

Когда рассвело, Эдди проснулся. Он сказал, что чувствует себя отвратительно.

— Стань на минутку к штурвалу, — сказал я ему. — Я хочу посмотреть, что делается кругом.

Я пошел на корму и плеснул на нее водой. Но она была совершенно чистая. Я поскреб шваброй за бортом. Я разрядил ружья и спрятал их внизу. Но револьвер я оставил на поясе. Внизу все было в порядке, чисто, свежо и никакого запаха. Только на одну койку попало из правого иллюминатора немного воды; так что я закрыл иллюминаторы. Ни один пограничник на свете не учуял бы теперь, что здесь были китайцы.

Я увидел полученные от агента бумаги в сетке, висевшей под вставленным в рамку портовым свидетельством, куда я их сунул, когда вернулся на лодку, и я вынул их, чтобы просмотреть. Просмотрев бумаги, я пошел на палубу.

— Слушай, — сказал я. — Каким образом ты попал в судовой журнал?

— Я встретил агента, когда он шел в консульство, и сказал ему, что я тоже еду.

— Пьяниц бог бережет, — сказал я ему, и я снял смит-и-вессон с пояса и спрятал его внизу.

Я сварил внизу кофе и потом поднялся наверх и взял у него штурвал.

— Внизу есть кофе, — сказал я ему.

— От кофе мне легче не станет, братишка. — И, знаете, пришлось пожалеть его. Он и в самом деле выглядел неважно.

Около девяти часов прямо перед собой мы увидели маяк Сэнд-Ки. Еще задолго до того нам стали попадаться танкеры, идущие в залив.

— Часа через два приедем, — сказал я ему. — Я тебе заплачу по четыре доллара в день, как если бы Джонсон не надул нас.

— Сколько ты заработал этой ночью? — спросил он меня.

— Всего только шестьсот, — ответил я ему. Не знаю, поверил он мне или нет.

— А я тут не имею доли?

— Вот это твоя доля, — сказал я ему. — Столько, сколько я сказал, а если ты когда-нибудь вздумаешь чесать язык насчет прошлой ночи, я об этом узнаю и разделаюсь с тобой.

— Ты знаешь, что я не болтун, Гарри.

— Ты пьянчуга. Но как бы ты ни был пьян, попробуй только болтать — не обрадуешься.

— Я надежный человек, — сказал он. — Зачем ты со мной так говоришь?

— Попадется что-нибудь крепкое, так твоей надежности ненадолго хватит, — ответил я ему. Но я больше не беспокоился из-за него, потому что кто ж ему поверит? Мистер Синг жаловаться не пойдет. Китайцы тоже не станут. Мальчику, который был с ними на лодке, это, знаете, тоже ни к чему. Он побоится путаться в это дело. Эдди проболтается рано или поздно, но кто поверит пьянчуге?

И потом, кто может что-нибудь доказать? Понятное дело, было б куда больше разговоров, если б после всего увидели имя Эдди в судовом журнале. Здорово повезло мне все-таки. Я бы мог сказать, что он упал в воду, но разговоров было бы много. Да и Эдди тоже здорово повезло. Вообще здорово повезло.