Джорджа, и Генри тоже. Наше дело — ничего не упустить.
— Том, ты не забывай только, что подводные камни в этих местах попадаются даже там, где вода уже совсем синяя.
— Не забываю, тем более что их можно увидеть.
— Чай будешь пить холодный?
— Да. И пожалуйста, сделай мне сандвич. Только раньше вышли людей на вахту.
— Сейчас вышлю. С кем-нибудь из них передам тебе чай, а сам буду готовить шлюпку к спуску.
— Смотри только, разговор там веди осторожно.
— Для этого я и вызвался идти туда сам.
— Захвати рыболовную снасть. Меньше вызовешь подозрений, когда шлюпка подойдет к маяку.
— Верно, — сказал его помощник. — Хорошо бы еще захватить им каких-нибудь гостинцев.
Четверо поднялись на мостик и заняли каждый свой пост. Генри спросил:
— Ничего не видал, Том?
— Видал черепаху, а над ней летала чайка. Я все думал, она опустится черепахе на спину, но она не опустилась.
— Mi capitan115, — сказал Джордж. Хоть тоже баск, он был более рослый, чем Ара, и он был хороший спортсмен и отличный моряк, но во многом другом далеко уступал Аре.
— Mi senor obispo116, — сказал Томас Хадсон.
— Ладно, Том, — сказал Джордж. — Если я вдруг увижу большую подлодку, тебе доложить?
— Если такую, как ты в тот раз увидел, лучше оставь ее при себе.
— Та мне до сих пор по ночам снится, — сказал Джордж.
— Слушай, перестань ее поминать, — сказал Вилли. — Я только что позавтракал.
— Мы тогда как оглянулись, так на мне прямо вся шерсть дыбом встала, — сказал Ара. — А ты что почувствовал, Том?
— Страх.
— Вижу, всплывает, — продолжал Ара. — И вдруг Генри кричит: «Том, это авианосец!»
— А я виноват, что ли, если она была похожа. Я бы и сейчас так сказал.
— Она мне существование отравила, — сказал Вилли. — С того дня я так и хожу сам не свой. За пятачок зарекся бы еще когда-нибудь выходить в море.
— Вот тебе двадцать центов и можешь сойти на берег в Паредон-Гранде, — сказал Генри. — Там тебе еще сдачи дадут.
— А я не хочу сдачи. Я лучше возьму пересадочный билет.
— Да ну? — сказал Генри. После двух последних посещений Гаваны между ними кошка пробежала.
— Слушай, ты, богач, — сказал Вилли. — Мы тут никаких подлодок не ищем, а то ты бы и на мостик не взошел, не хватив прежде для храбрости. Мы просто собираемся перебить десяток фрицев, улепетывающих на дрянной посудине. А это даже тебе по плечу.
— Ты все-таки двадцать центов возьми, — сказал Генри. — Пригодятся когда-нибудь…
— Засунь их себе в…
— А ну хватит, ребята, — сказал Томас Хадсон. — Хватит, говорю. — Он пристально посмотрел на обоих.
— Извини, Том, — сказал Генри.
— Извиниться и я могу, — сказал Вилли. — Хоть и не за что.
— Том, смотри, — сказал Ара. — Что это там почти у самого берега?
— Скала, которую обнажил отлив, — сказал Томас Хадсон. — На карте она показана чуть восточнее.
— Нет, я не об этом. Дальше смотри, примерно на полмили дальше.
— А это человек. Ловит крабов или проверяет вентери.
— Может, стоило бы потолковать с ним?
— Он с маяка, а на маяке уж Антонио со всеми потолкует.
— Ры-ыба! Ры-ыба! — закричал помощник, и Генри спросил:
— Можно, я займусь ею, Том?
— Давай. А Хиля пошли сюда.
Генри сошел вниз, и немного спустя большая рыбина выпрыгнула из воды — это была барракуда. Еще немного спустя Томас Хадсон услышал, как крякнул Антонио, вонзая ей под жабры багор, а потом раздались глухие удары дубины по голове. Он ждал громкого всплеска, когда мертвая рыба будет снова брошена в воду, и смотрел назад, чтобы увидеть, насколько она велика. Но всплеска не было, и тогда он вспомнил, что в этом районе кубинского побережья барракуду употребляют в пищу, и Антонио, должно быть, решил подарить ее служащим маяка. Вдруг снова раздался двукратный крик: «Ры-ыба!» — но на этот раз над поверхностью воды ничего не показалось, только зажужжала разматывающаяся леска. Он выровнял курс и застопорил оба мотора. Потом, видя, что леска продолжает разматываться, выключил один мотор совсем и медленно развернулся по направлению к рыбе.
— Агуха! — закричал помощник. — И здоровенная.
Генри уже выводил рыбу, и вся она видна была за кормой, причудливо вытянутая в длину, с полосами на спине, четко темневшими в синеве прозрачных верхних слоев воды. Казалось, ее уже можно достать багром, но тут она вдруг дернула головой и, круто рванувшись вглубь, мгновенно исчезла из виду.
— Всегда они пытаются спастись таким рывком, — сказал Ара. — А быстрая как пуля.
Но Генри очень скоро снова подвел рыбу к корме, и они увидели сверху, как забагрили и втащили на борт тугую, подрагивавшую тушу. Полосы у нее на спине ярко синели, челюсти, острые, как ножи, раскрывались и закрывались с ненужной теперь судорожной четкостью. Антонио уложил ее вдоль кормы, и она забила хвостом по дощатому настилу.
— Quo peto mas hermoso!117 — сказал Ара.
— Да, хороша агуха, — согласился Томас Хадсон. — Но если так будет продолжаться, мы отсюда до полудня не уйдем. Пусть удочки остаются, а поводки нужно снять, — сказал он помощнику. Он снова развернулся и, наверстывая потерянное время, но при этом стараясь, чтобы все выглядело так, будто они по-прежнему заняты рыбной ловлей, взял курс на каменистую оконечность мыса, где стоял маяк.
Пришел Генри и сказал:
— Хороша рыбина, а? Ее бы не на такую снасть брать. Странной формы голова у этих агух.
— Сколько она потянет? — спросил Вилли.
— Антонио говорит, не меньше шестидесяти. Вилли, ты уж извини, что я тебя не успел позвать. Это бы твоя должна быть рыба.
— Да чего там, — сказал Вилли. — Я с ней и не справился бы так быстро, как ты, и вообще пора нам заниматься своим делом. Было бы время, мы бы тут до дьявола рыбы наловили.
— А мы сюда приедем как-нибудь после войны.
— Черта с два, — сказал Вилли. — После войны я уеду в Голливуд, наймусь там в консультанты по части того, как валять дурака на море.
— Это ты сумеешь.
— Еще бы не суметь. Уже больше года практикуюсь, подготовка у меня будет хоть куда.
— Ты что это сегодня с утра в мерихлюндии, Вилли? — спросил Томас Хадсон.
— А черт его знает. Встал с левой ноги.
— Вот что, сходи-ка в камбуз и, если мой чай уже остыл, принеси его, пожалуйста, сюда. Антонио занят разделкой рыбы, так ты уж мне и сандвич приготовь. Ладно?
— Ладно. С чем сандвич?
— С арахисовым маслом и с луком, если луку у нас еще много.
— Есть приготовить сандвич с арахисовым маслом и с луком, сзр.
— И постарайся избавиться от своей мерихлюндии.
— Есть, сэр. Уже избавился, сэр.
Когда он ушел, Томас Хадсон сказал:
— Ты с ним полегче, Генри. Мне этот сукин сын очень нужен, он свое дело здорово знает. Просто на
