Великий полководец Чалкучима бросает камень из пращи
Этот гористый район был бы почти непроходим, если бы не превосходные дороги инков. Знающие свое дело работники, инки преуспели в гражданском инженерном искусстве и зависели от состояния дорог в управлении империей. Главная королевская дорога пролегала вдоль горной цепи Анд, которая шла из Колумбии через Кито, Кахамарку, Хауху и Вилькасуаман в Куско и далее через современную Боливию в Чили. Параллельная магистраль проходила вдоль Тихоокеанского побережья, и две дороги соединялись многочисленными поперечными дорогами, особенно на отрезке пути от Куско до побережья через Вилькасуаман. Европа не видала таких дорог, как эти, со времен Древнего Рима. Эрнандо Писарро писал: «Горную дорогу действительно стоит увидеть. Ни в одной христианской стране с таким неровным рельефом, как здесь, не было таких великолепных дорог. Почти все они мощеные». Не имея тягловых животных и колесных средств передвижения, инки строили свои дороги только для пешеходов и караванов лам. На дорогах, вьющихся по склонам Анд, были ступени и туннели, не годящиеся для лошадей. Дороги были хорошо спрофилированы и часто, на крутых горных склонах или топких местах, имели поддерживающие их каменные насыпи и закраины. Педро Санчо описал ужасное восхождение на гору Паркос, на которую должен был взобраться отряд Писарро спустя четыре дня после ухода из Хаухи. «После того как мы перешли вброд реку, нам пришлось взбираться еще на одну гору колоссальных размеров. Когда мы глядели снизу вверх на ее вершину, нам казалось невозможным, чтобы птицы могли перелететь ее по воздуху, а что уж говорить о людях верхом на лошадях, взбирающихся на нее по земле. Но дорога оказалась менее утомительной благодаря тому, что она шла зигзагом, а не по прямой линии. В основном она представляла собой большие каменные ступени, которые изматывали лошадей, снашивали и травмировали их копыта даже несмотря на то, что их вели за уздечки». Дороги инков были узкими, шириной в среднем около трех футов; они проходили по сложной гористой местности, но их покрытие из камня-плитняка было хорошим, и длинные ступенчатые переходы, которые утомляли лошадей испанцев, тоже были добротные.
Вдоль дорог через равные интервалы инки построили почтовые станции для нужд чиновников, носильщиков и армии. Они состояли из помещений для ночлега и рядов прямоугольных складов, а местное население должно было обслуживать эти станции и снабжать их продовольствием. Важные сообщения и грузы доставлялись по дорогам посредством эстафет гонцов-часки. Эти бегуны размещались в хижинах, каждая из которых находилась на расстоянии 4–5 миль от следующей хижины. Цепочка гонцов-часки – при беге с максимальной скоростью – могла передавать сообщения через всю страну чрезвычайно быстро. Но сами сообщения были устными или в виде кипу, так как у инков не было письменности.
Дорога из Хаухи в Куско пересекала водные преграды горных рек по многочисленным подвесным мостам. Писарро надеялся, что они смогут захватить некоторые из них до того, как отступающая китонская армия их уничтожит. Кавалерийский отряд, который перехватил колонну инков недалеко от Хаухи, должен был продвигаться вперед и обеспечить прикрытие первого моста, но он повернул назад, потому что кони сильно устали и для них не было фуража. А теперь, когда его армия отдохнула и была готова к заключительному этапу экспедиции, Писарро послал вперед 70 своих лучших всадников под командованием Эрнандо де Сото, чтобы они попытались захватить мосты. Он и Альмагро двинулись следом вместе с остальными 30 всадниками и 30 пехотинцами, под охраной которых находился Чалкучима. Сото покинул Хауху во вторник, 24 октября, а Писарро – в следующий понедельник. В числе тех, от кого нам стали известны подробности этого похода, были Педро Писарро, Диего де Трухильо и Хуан Руис де Арсе – все они уехали с Сото, в то время как дотошный Педро Санчо и Мигель де Эстете остались с Франсиско Писарро.
Армия инков двигалась по долине Хаухи на юг, чтобы соединиться с главными силами китонцев, располагавшимися в Куско. Ее командующие были полны решимости не допустить испанцев в Куско, а равным образом стремились сохранить власть приверженцев Атауальпы над столицей империи. Вот почему они стали двигаться в глубь ее территории вместо того, чтобы отступить на север, к своему опорному пункту в Кито. Это было мужественное решение, так как они прекрасно знали, что местное население поднимется против них, как только они уйдут; и они оставляли позади себя значительно большее пространство, населенное враждебно настроенными племенами, которое теперь отделяло их от родины. Когда они сожгли мосты перед Писарро, они тем самым сожгли мосты и к своему собственному отступлению.
Междоусобная война все еще была важнейшей проблемой на тот момент. Убив Атауальпу, испанцы проявили себя поборниками дела Уаскара. Местное население и приветствовало их как таковых, а китонцы, вероятно, воевали с ними больше как с защитниками их поверженных противников, чем как с передовым отрядом иностранного вторжения. Несомненно, Писарро полностью понимал, откуда к ним такое отношение, и он этим бесконечно пользовался. Его солдат часто встречали как освободителей. Это было особенно заметно в Хаухе, где местные жители безжалостно преследовали оставшихся в живых китонцев и предавали в руки испанцев всех, кого им удавалось найти. Китонцы же, по мере своего продвижения на юг, в отместку стали придерживаться политики выжженной земли. Сожжение стратегически важных подвесных мостов было явным тактическим шагом, но сожжение деревень и складов продовольствия вдоль пути своего следования было ударом отступающей оккупационной армии. Эти разрушения причиняли испанцам при продвижении вперед некоторые хлопоты, но та поддержка, которую они получали от местного населения, перевешивала все неудобства.
Ниже Уанкайо река Мантаро падает в жуткое узкое ущелье и бежит около 60 миль между стен осыпающейся желтой глины с вкраплениями черных скальных пород. Дорога инков пересекала это ущелье с северного его конца, и китонцы, как и следовало ожидать, сожгли подвесной мост. Но они не обнаружили, что охрана моста успела спрятать свои запасные материалы для его ремонта. Когда отряд Сото достиг этого места, охранники сумели быстро построить временный мост, и это сооружение смогло выдержать и отряд Писарро, хотя лошади Сото и оставили в нем многочисленные дыры своими копытами. В ночь после переправы по мосту люди Писарро встали лагерем в покинутой деревне, которая была сожжена и разграблена их отступающим врагом. У них не было воды, так как китонцы разрушили акведуки. К следующей ночи они достигли деревни под названием Панарай и пришли в смятение, когда и там не нашли ни жителей, ни еды, несмотря на то что ее вождь путешествовал вместе с ними от Кахамарки до Хаухи и ушел вперед, чтобы приготовить запасы продовольствия в своей деревне. И только на следующий день, у Паркоса, все их трудности разрешил другой вождь, который обеспечил их всем, в чем они испытывали такую нужду: едой, кукурузой, дровами и ламами.
Опорными пунктами оккупантов-китонцев в южной части Перу были города. Поэтому отступавшая от Хаухи армия сделала следующую остановку в городе Вилькасуаман, следующем административном центре, расположенном в 250 милях к юго-востоку. Люди Сото покрыли это расстояние всего за пять дней, не встречая никакого сопротивления по пути. После пятичасового перехода они сделали привал перед Вилькасуаманом и въехали в город на заре 29 октября. И опять скорость их передвижения застала индейцев врасплох; на подходах к городу они не встретили сторожевых постов: китонские воины были на охоте. «Они оставили свои палатки, женщин и нескольких индейцев-мужчин в Вилькасе, и мы их всех захватили в плен, а также забрали все, что там было в этот ранний час, когда мы вошли в Вилькас. Мы подумали, что войск больше нет, кроме тех, которые были на месте. Но в час вечерней молитвы, упрежденные о нашем приходе, индейцы появились со стороны самой крутой горы и напали на нас, а мы на них. Благодаря рельефу местности они скорее одолели нас, чем мы их, хотя некоторые испанцы отличились, например Сото, Родриго Оргоньес, Хуан Писарро де Орельяна и Хуан де Панкорво, а также некоторые другие, которые отбили у индейцев одну высоту и упорно ее защищали. В тот день индейцы убили белую лошадь, принадлежавшую Алонсо Табуйо. Мы были вынуждены отступить на площадь Вилькаса и провели всю ночь не снимая оружия и доспехов. Воодушевленные, индейцы напали на нас на следующий день. Они несли бунчуки, сделанные из гривы и хвоста белого коня, которого они убили. Нам пришлось расстаться с трофеями, которые мы у них захватили: с женщинами и индейцами, которые ухаживали за их скотом. И тогда они отошли».
В своем послании к Франсиско Писарро Сото описал, как ему не хотелось вести боевые действия в непростых условиях местности, окружающей Вилькас. Но в конечном счете он оставил 10 человек в городе, а 30 остальных повел через узкий проход вниз по крутому склону. В результате дерзкого нападения врага была убита одна лошадь и две ранены, а также были ранены несколько испанцев. Хотя индейцы и вернули себе захваченное сначала испанцами имущество, их потери составили свыше 600 человек убитыми, включая одного из их военачальников по имени Майла. Несмотря на всю свою отвагу, китонская армия потерпела поражение в своих первых двух столкновениях с испанцами. Единственным их утешением было то, что они
