— Beg your pardon. — Белов кашлянул. — Званцев! Не вздумай стрелять в него, Званцев. Сначала нужно посмотреть.
— Смотри…
Расстояние между субмариной и животным сокращалось. Теперь было ясно, что это гигантский кальмар. Если бы не стажеры, Званцев не стал бы медлить. Работник Океанской охраны не имеет права медлить. Ни одно морское животное не причиняло китоводству такой ущерб, как гигантский кальмар. Он подлежал немедленному уничтожению при встрече с любой субмариной. Его сигнал вводился в перекрестие нитей на экране, затем субмарина посылала торпеды. Две торпеды. Иногда, для верности, три. Торпеды мчались к цели по ультразвуковому лучу и взрывались рядом с целью. И на гром взрывов со всех сторон слетались акулы.
Званцев с сожалением снял палец со спускового рычажка торпедного аппарата.
— Смотри! — повторил он.
Но смотреть пока было не на что. Граница ясного зрения в самой чистой океанской воде не превышала двадцати пяти — тридцати метров, и только ультразвуковой локатор позволял обнаруживать цели на расстояниях до полукилометра.
— Скорее бы! — возбужденно сказал Белов.
— Не торопись.
Субмарины-малютки Океанской охраны предназначены для охраны планктонных посевов от китов и для охраны китов от морских хищников. Субмарины не предназначены для исследовательских целей. Они слишком шумны. Если кальмар не захочет познакомиться с подлодкой поближе, он уйдет прежде, чем можно будет включить прожектора и разглядеть его. Преследовать бесполезно: гигантские головоногие способны развивать скорость втрое большую, чем скорость самой быстроходной субмарины. Званцев надеялся только на удивительное бесстрашие и жестокость кальмара, которые иногда толкают его на схватку со свирепыми кашалотами и стаями касаток.
— Осторожно, осторожно, — повторял Белов нежно и просительно.
— Дать кислород? — спросил Званцев свирепо.
Акико тихонько тронула его за плечо. Она уже несколько минут стояла, согнувшись над экраном, и ее волосы щекотали ухо и щеку Званцева.
— Ика видит нас, — сказала она.
Белов крикнул:
— Не стреляй!
Пятно на экране — теперь оно было большим и почти круглым — довольно быстро двинулось вниз. Званцев улыбнулся, довольный. Кальмар выходил под субмарину в позицию для нападения. Кальмар и не думал убегать. Он сам навязывал бой.
— Не упускай его, — шепнул Белов.
Акико, тоже сказала:
— Ика уходит.
Стажеры еще не понимали, в чем дело. Званцев стал опускать нос субмарины. След кальмара снова всплыл в перекрестии нитей. Стоило только нажать на спуск, и от гадины полетели бы клочья.
— Не стреляй, — повторял Белов. — Только не стреляй! Будем наблюдать…
“Интересно, куда девалась его глубинная болезнь?” — подумал Званцев. Он сказал:
— Кальмар сейчас будет под нами. Я поставлю субмарину на нос. Будьте готовы.
— Хорошо, господин субмарин-мастер, — сказала Акико. Белов, не говоря ни слова, принялся деятельно ворочаться, устраиваясь поудобнее. “Ольга” медленно переворачивалась. Сигнал на экране увеличивался и принимал очертания многоконечной звезды с мерцающими лучами. Субмарина неподвижно повисла носом вниз.
Видимо, кальмар был озадачен странным поведением предполагаемой жертвы. Но он колебался всего несколько секунд. Затем он двинулся в атаку, стремительно и уверенно, как делал, наверное, тысячи раз в своей невообразимо долгой жизни.
Сигнал расплылся и заполнил весь экран.
— Даю свет, — сказал Званцев.
Он включил сразу все прожектора: два по сторонам люка и один под днищем. Свет был очень ярким. Прозрачная вода казалась желтовато-зеленой. Акико коротко вздохнула. Званцев покосился на нее. Она сидела на корточках над иллюминатором, держась рукой за край пульта. Из-под руки торчало голое поцарапанное колено.
— Глядите! — хрипло завопил Белов. — Глядите, вот он!
Сначала светящаяся мгла за иллюминатором была неподвижной. Затем какие-то тени зашевелились в ней. Мелькнуло что-то длинное и гибкое, и через секунду они увидели кальмара. Вернее, они увидели широкое бледное тело, два жестких равнодушных глаза в нижней его части, а под глазами, словно чудовищные усы, два пучка толстых шевелящихся щупалец-рук. Все это в одно мгновение надвинулось на иллюминатор и заслонило свет прожектора. Субмарину сильно качнуло, что-то противно, как ножом по стеклу, заскрежетало по обшивке.
— Вот так! — сказал Званцев. — Насладились?
— Какой ог-ром-ный! — с благоговением произнес Белов. — Акико-сан, вы заметили, какой он огромный?
— Оо-ика, — сказала Акико.
— Пожилой, заслуженный субъект, — подтвердил Званцев.
Белов сказал:
— Никогда не встречал упоминания о таких крупных экземплярах. Я оцениваю его межглазное расстояние в два с лишним метра. Как ты думаешь, Званцев?
— Около того…
— А вы, Акико-сан?
— Полтора — два метра, — ответила Акико помолчав.
— Что в обычных пропорциях дает… — Белов пошептал, загибая пальцы. — Дает длину туловища по меньшей мере метров пятнадцать, а вес…
— Слушайте, — перебил их Званцев. — Что делать дальше?
Акико заглянула в желто-зеленую мглу за иллюминатором, выпрямилась н расправила плечи, закинув назад голову. Потом она перехватила взгляд Званцева, ссутулилась и смущенно прошептала:
— Извините, господин субмарин-мастер…
Белов сказал:
— Надо как-то оторваться от него и сфотографировать целиком.
Субмарину снова качнуло, и снова послышался отвратительный скрип роговых челюстей о металл.
— Это тебе не кит, голубчик, — злорадно пробормотал Званцев.
Потом он подумал и сказал:
— Можно попробовать кое-что. Добровольно он от нас теперь не отстанет и будет ползать по субмарине часа два, не меньше. Я попробую рывком освободиться от него, стряхнуть его, — понимаете? — и тогда он попадет под струю кипятка из турбин. Мы быстро развернемся, сфотографируем и расстреляем его. Хорошо?
Сумбарина раскачивалась все сильнее. Видимо, кальмар рассвирипел и пытался согнуть ее пополам. На несколько секунд в иллюминаторе показалась одна из его “рук” — лиловая кишка толщиной в телеграфный столб, усаженная шевелящимися присосками.
— Какой огромный! — повторил Белов. — Слушай, Званцев, а: нельзя ли вместе с ним всплыть?
Званцев запрокинул лицо и, прищурившись, поглядел на Белова снизу вверх.
— На поверхность? — переспросил он. — Пожалуй… Сейчас он не отцепится от нас. Сколько, ты говоришь, он может весить?
— Тон семьдесят, — сказал Белов неуверенно. Званцев свистнул и снова повернулся к пульту.
— Но это на воздухе, — поспешно добавил Белов, — а в воде…
