– Мне не все равно.
Минуту у Смулки было такое выражение лица, как будто он получил пощечину. Потом он повернулся на каблуках и вышел из зала. «Я его потерял», – понял Хенрик. И выбежал вслед за Смулкой.
– Збышек! – крикнул он.
– Меня ждет шеф. Чего бросаешься? Я скажу ему то, что надо. Он не вывезет отсюда ни одной клизмы!
Хенрика охватило волнение.
– Послушай, – сказал он. – Что касается Анны…
– Я знаю, она на меня обиделась. Курва, а обижается! Я скажу шефу.
– Где он?
– Ждет у себя в номере.
Смулка вынул из светильника свечу и, пошатываясь, стал подниматься. Хенрик вернулся в ресторан. Анны не было. Свечи в светильниках догорали. Рудловский сидел в кресле с Янкой и рассказывал ей о своих приключениях в масонской ложе. «Проблема психической гигиены», – услышал Хенрик. Шаффер поставил поднос перед Виясом. Рыжая выпила молча. Хонората проснулась и стала звать шефа. Куда делся Юзек? Вдруг Хенрик услышал знакомый кашель. Анна была где-то здесь. Он нашел ее сидящей за пианино. Голова лежала на клавиатуре. Анна почувствовала его присутствие и открыла глаза.
– Вы огорчены? – спросила она с иронией.
– Нет.
– Неправда. Огорчены.
– Если вы на этом настаиваете.
– Лгали мне тогда, да?
– Нет. – Он удивился, что так легко соврал.
– Действительно не выдумывали?
– Нет.
– Подожду его здесь. Я поступила как свинья.
– Почему?
– Я позволяла ему обманываться. А это самое большое свинство, какое человек может сделать человеку.
«Я знаю большее, – подумал Хенрик. – И она тоже. Хотя, может быть, и это правда. Может быть, все начинается с одного – с неверности».
– Допустим, – ответил он. – И все-таки вы не должны отдаваться сразу. Только для того, чтобы быть верной.
– О! – воскликнула она. И рассмеялась сухо, искусственно. – Жертвовать телом, – попробовала она засмеяться снова, и это вышло у нее так же искусственно, как и перед этим.
Они замолчали. Блондинка продолжала дремать. «У Смулки с шефом будет длинный разговор. Я мог бы смыться и попробовать включить телефон. Позвоню уполномоченному и все ему расскажу».
– Холодно, – пожаловалась Анна и опять закашлялась. – Простудилась в вагоне.
Хенрик подозвал Шаффера. Немец подошел, он был растроган.
– Прекрасный бал, настоящий дипломатический прием, не правда ли?
– Пани просит аспирин, Шаффер.
– К вашим услугам.
– Где находится центральная телефонная станция? На почте?
– Вы уже сказали сами, мой дорогой, – ответил немец.
– Где это?
– На Почтовой.
– Логично, но где она?
– За памятником Фридриху Великому, узенькая улочка направо.
– Куда вы идете? – спросила Анна.
– На Почтовую.
– Я пойду с вами.
– Нет, подождите Смулку. Я хотел бы, чтобы мой уход не был замечен.
Когда Хенрик вышел в сквер, в пахнущую увядающей травой ночь, и оказался возле деревьев, в листьях которых дрожали капельки серебра, он вспомнил об ожидающем его задании, и на минуту ему стало легко. Волнение, охватившее его теперь, было совершенно иного рода: оно делало его сильным и независимым.
10
