меня слово, что я не напишу о нем ни строчки, старый хер.
– Когда дверь на замке, только двое могут войти, – встрял Нил уже чуть более любезно.
Я поникла от разочарования. Мне уже рисовалось, как удобно и даже круто было бы ходить по вечерам в закрытый салун. Да это и дешевле, чем состоять в каком-нибудь частном клубе. И конкуренции меньше. Представьте, назначаю свидание в «Плевке и свистке». Круто. А кроме того, здесь я буду смотреться залетной топ-моделью.
– А кто второй? – полюбопытствовала я.
– Да Алекс, вон там, в углу, – Нил кивнул на сидевшего в одиночестве человека, перед которым стояла большая белая чашка. – Тот еще, знаете, фрукт.
Услышав свое имя, Алекс оглянулся и приподнял кружку в знак приветствия. Однако желания встать и подойти к нам не выказал – сидел себе и мирно тянул что-то из чашки, созерцая галерею пыльных бутылок над стойкой бара. Судя по всему, ко мне он проявлял не больше интереса, чем к забулдыге Генри. Мое любопытство распалилось не на шутку.
К счастью, наш забулдыга деликатностью не отличался.
– Что за дерьмо ты там сосешь, старик? – проревел Генри, обращаясь к Алексу.
– Кофе, – спокойно ответил тот.
– Кофе? Кофе! – Генри содрогнулся, потом развернулся к стойке. – Ты пускаешь его сюда, чтобы он травился твоим поганым кофе?! Я, по крайней мере, лакаю твою поганую выпивку!
– Иногда он и вискаря малек подливает, – ухмыльнулся Нил.
Генри запыхтел, точно перегревшийся чайник.
– Это возмутительно! Помнишь, что я сказал тебе в той забегаловке, Джульет? Ох уж эта современная молодежь. Дохляки! Тьфу на них!
Генри явно намекал на Филипа. Тот ему сразу не понравился, а когда Филип отказался пропустить после ужина по рюмочке, Генри был оскорблен в лучших чувствах. Я покосилась на Алекса, но тому, похоже, все было безразлично. Насколько позволяло разглядеть тусклое освещение, он был вполне ничего, несмотря на грубоватые черты лица, которые наверняка безнадежно обезобразили бы его, будь он женщиной (вот она, половая дискриминация!). Алексу же грубоватое лицо придавало солидности и какой-то надежности. Если бы я пригласила его в свой гипотетический фильм (я частенько примеряю людям разные роли), то ему отлично подошло бы амплуа хозяина бензоколонки где-нибудь в глухомани. Он обязательно должен быть без ума от главной героини, в которую по уши влюблен со школьной скамьи и на которой женится в последнем эпизоде, после того как дуреха очухается от неудачного романа с заезжим коммивояжером. А еще Алекс был высок и крепко сколочен. Я без труда впихнулась бы в его джинсы. Густые темные волосы небрежно острижены. Хотя его лицо и не было отмечено печатью красоты, оно мне понравилось.
Как только я подумала, что он про нас напрочь забыл, Алекс вдруг очнулся:
– Это мой личный кофе. Нил для меня его держит.
– Ну ка-а-ак же! – взревел Генри, саданув кулаком по стойке. – Ну ка-а-ак же! Ты учти, Нил втихомолку лакает мой «Арманьяк», дружище!
– Еще чего. Навоз не пью, – фыркнув, отозвался Нил. – И хрень из Никарагуа тоже. Мне и растворимый сойдет.
– Почему из Никарагуа? – обратилась я к Алексу. Он ухмыльнулся:
– Не совсем оттуда. Бурда на самом деле, зато с кофеином. Вот почему Нил так заводится из-за него.
– Либеральное дерьмо, – пробурчал Нил.
Ненавижу, когда мужики оказываются более политкорректными, чем я. Этот Алекс наверняка еще и вегетарианец.
– Так откуда кофе? – зачем-то спросила я. Когда мужик меня в упор не замечает, я не могу удержаться, чтобы не пустить в ход свои чары сверхсексуальной женщины-вамп. Даже если речь идет о странном типе в таком зачумленном баре, как этот, где все особи женского пола запросто могут без грима играть гоблинов.
– Из магазина здоровой еды здесь неподалеку.
– Он мой сосед! – радостно заорал Генри.
– Понятное дело, сосед, – согласилась я. – С чего бы ему тут торчать, будь это не так?
Алекс вернулся к своему кофе и вновь вперил взгляд в бутылочную батарею. Меня будто хлыстом стеганули.
– А мне можно твоего кофе?
Решив использовать кофе в качестве предлога навязаться в собеседницы, я поняла, что действительно хочу кофе. После пива, что я выдула в ресторане, да еще трех порций «Гранд Марнье» кофе был жизненно необходим.
– Может, осталось немного в турке. Спроси у Нила.
– Ты не против?
– Нет. Еще чашка, и я не усну всю ночь.
Нил с неохотой нацедил мне едва тепловатого кофе, который я выпила, старательно изображая наслаждение.
– А странно, что я встретил тебя в «Тае», – обратился ко мне Генри подозрительно нормальным тоном. – Захожу к ним в неделю раз, чтобы промыть себе кишки.
Я скривилась.
– Спасибо за аппетитные подробности. – Дорогая Джульет, в моем положении, когда только и делаешь, что жрешь всякие помои в разных забегаловках, главное – своевременно прочистить кишки.
– Ну, можешь попробовать чернослив, – предложила я.
Генри подался вперед, пытаясь понять, шучу я или нет.
– С черносливом трудно рассчитать дозу, – поведал он. – Кроме того, он будоражит гениталии.
– О
– Бренди! – рявкнул Генри.
– Не хочешь виски? – спросила я у Алекса. – Я выпила твой кофе и теперь хочу ответить любезностью на любезность.
– Нет, спасибо, – просто ответил он.
Мне показалось, что Алекс хотел добавить что-то еще, но тут Генри проорал мне в самое ухо:
– Так, значит, Джил решила похерить своего муженька? Не удивляюсь. Он всегда казался мне недоноском.
Я так и подпрыгнула на стуле:
– Генри, следи за собой! Пожалуйста. Привычка Генри распускать язык доставила
Джил несколько неприятных минут. Чтобы пустить ему пыль в глаза, она разыграла целый спектакль: якобы собирается сделать крупное вложение в недвижимость, вот и пригласила Филипа, чтобы потолковать с ним на этот счет. Выдали ее сущие пустяки: отсутствие Джереми (ведь понятно, что без него никаких крупных вложений она бы делать не стала, иначе для чего тогда выходить замуж за банкира?), а также деланный слащавый голосок, который даже глухого навел бы на подозрения. В своей конспирации Джил дошла до того, что заказала себе и Филипу отдельные такси, сыграла очаровательную сцену прощального рукопожатия и сказала: «Большое вам спасибо за помощь». Во все это верилось не больше, чем верится в какой-нибудь мелодраматичный фарс.
В общем, даже хорошо, что Генри не повелся на этот детский сад. Теперь мне будет с кем обсудить ситуацию. Когда он предложил завалиться куда-нибудь, я согласилась не раздумывая.
– Так это и был новый мистер Джил? – проворчал Генри. – Мне он не понравился. Козел. И пижон вдобавок.
– Почему пижон? – устало промямлила я.
– Ну, знаешь, слишком выкаблучивается, – нетерпеливо отмахнулся Генри.
Под словом «выкаблучиваться» Генри, видимо, понимал следующее: аккуратный отглаженный костюм,
