– Вот этого я не помню.
Смятение и усталость прогнали остатки гнева, который охватил Магьер при виде черных перчаток вампира-аристократа. В свое время Крысенышу, Рашеду и Тише хватило ума и хитрости прятаться среди простых смертных, – правда, то было в захолустном городке, а не в столице королевства. Так с какой же стати сейчас Крысенышу водить дружбу со спятившим вампиром, который убивает видных жителей столицы и даже не ради того, чтоб напиться их крови? Забывшись, Магьер резко встала и охнула, согнувшись в три погибели от боли, пронзившей бок.
Лисил поймал ее за рубаху, приподнял край. Магьер машинально оттолкнула его руку:
– Ты куда это лезешь?
– Нашла время изображать оскорбленную невинность! – проворчал он. – Тебе ведь тоже крепко досталось, верно? А теперь сядь.
Магьер так устала, что у неё не было сил спорить. В конце концов, не в первый раз они обрабатывают друг другу раны. Она послушно уселась на краю койки, и Лисил снова приподнял ее рубаху.
– Да, – заметил он хмурясь, – уж теперь никто не скажет, что у тебя слишком бледная кожа.
Магьер задрала повыше рубаху, извернулась, чтобы своими глазами убедиться в его правоте. На боку, в том месте, куда пришелся удар вампира, бледная кожа и впрямь отливала нездоровой желтизной. Иссиня- черный след от ушиба был ещё заметен, но едва-едва – словно ее ударили не сегодня ночью, а несколько дней назад.
– Что ты, что этот пес – одного поля ягоды, – вздохнул Лисил и, за спиной Магьер свернув одеяло валиком, придвинул его к стене. – Впрочем, мазь, я думаю, должна хотя бы отчасти облегчить боль. Ну-ка, откинься на спину.
Магьер подчинилась, и если до сих пор ей не хотелось, чтобы с нею нянчились, – все мыслимые возражения потонули в новом приступе боли.
Лисил расстегнул на ней рубаху почти до груди. Магьер с трудом подавила неуместное желание оттолкнуть его и расстегнуться самой. Он распахнул рубаху, обнажив ребра и живот Магьер, и окунул пальцы в кувшинчик с мазью, стоявший на сундуке. Затем он принялся равномерно и осторожно накладывать мазь на ушибленный бок напарницы, и хотя она скривилась от боли, на уме у нее по-прежнему было другое – загадка убийства Чесны, к которой в эту ночь прибавилось еще несколько неизвестных.
– Что делает здесь Крысеныш? – вслух проговорила она. – В Миишке он был более жестоким, чем Рашед или Тиша, но все равно это не то же самое, что убивать, даже не напившись крови жертвы. На него это не похоже.
– Я ведь говорил тебе, когда мы уходили из дома О'Шийна, что в этом городе кто-то ведет собственную «охоту». – В голосе Лисила отчетливо слышна была раздраженная нотка. – Я только не знал тогда, что «охотник» – этот дрянной оборвыш.
Пальцы его уверенно и ловко касались ее нижних ребер, обводя по краю мраморно-белый живот. Вполне вероятно, что пара ребер от удара треснула, но боль уже притуплялась, а там, где легла мазь, и вовсе стихла, и тем острее ощущала Магьер каждое случайное прикосновение Лисила к ее животу.
– Объясни, будь любезен, – устало проговорила она.
– Посмотри, что получается, – отозвался Лисил. – Убийца бросил труп Чесны на крыльце дома ее отца, однако сам он ничем не связан ни с Ланджовом, ни с городским советом. Для чего же тогда он так поступил? Устрашения ради? Вполне вероятная причина, только зачем ему понадобилось кого-то устрашать? И как же поступили после этого Ланджов и городской совет?
– Наняли нас, – ответила Магьер.
– Сначала пропадают люди, и кое-кого из пропавших находят мертвыми, потом убивают Чесну. Как будто
Магьер поджала губы, не желая даже думать о том, к какому выводу подталкивают ее рассуждения Лисила.
– Наживка, – прошептала она. Лисил кивнул:
– Именно… И мы с тобой ее с готовностью заглотили. Точь-в-точь как те крестьяне, которым мы столько лет морочили голову. И вот нынешней ночью Крысеныш – на свой неповторимый манер – устроил нам торжественную встречу.
– Но тогда почему убили О'Шийна? – спросила Магьер. – Если дочь советника убили только для того, чтобы заманить нас в Белу, что-то здесь определенно не сходится. О'Шийн был убит уже после нашего приезда.
– Вот этого я не знаю, – покачал головой Лисил. – Бела – большой город, и возможно, вампирам тоже нелегко было нас отыскать – вот они и сделали так, чтобы мы объявились сами. Быть может, у Крысеныша есть способ как-то следить за нами и днем.
Покрывая мазью бок Магьер, Лисил нечаянно задел запястьем ее бедро. Магьер вздрогнула – больше от боли, чем от жаркого волнения, которое пробуждали в ней руки Лисила. Полуэльф тотчас отстранился и нахмурился.
– Похоже, у тебя и на бедре изрядный ушиб, – заметил он.
– Да нет, все в порядке, – возразила Магьер и попыталась сесть.
– Не дури! – прикрикнул он строго и, толкнув Магьер в плечо, вынудил ее опять откинуться на спину. – Завтра нам работать, и хотя на тебе все само заживает, даже дампиру иногда не мешает подлечиться.
Магьер так разозлилась, что почти позабыла о стеснении. Она оперлась на локти, а Лисил между тем хладнокровно расстегнул на ней пояс и, осторожно приспустив штаны, принялся осматривать ее бедро. На бледной гладкой коже отчетливо виднелся след ушиба.
Лисил принялся накладывать мазь, и Магьер стиснула зубы, чтобы ненароком не дернуться и не вызвать у него новый приступ заботливости. И лишь когда боль – уже привычно – притупилась, на смену ей пришло странное чувство, которое вызывали у Магьер прикосновения полуэльфа – неловкость и в то же время
