приговорены особым трибуналом к смертной казни «за поддержание отношений, враждебных Советскому государству с военными кругами одной из крупнейших иностранных держав. Осужденные сотрудничали с ее разведывательной службой». Казнь Тухачевского и его соратников положила начало самой кровавой политической чистке в истории сталинской России. В течение года красный царь уничтожил 35 000 офицеров — почти половину офицерского корпуса: 90 процентов генералов и 80 процентов полковников. Точнее говоря, советская армия потеряла 3 из 5 маршалов, 13 из 15 командармов, 57 из 85 комкоров, 110 из 195 комдивов и 110 из 406 комбригов[115].
Через несколько месяцев шеф зарубежной СД получил донесение, озаглавленное «Политическое положение в Красной Армии». Гейдрих прочитал: «Замена подвергшегося репрессиям командного состава новыми кадрами… потребует длительного времени. Знания и способности спешно подготовленных и назначенных на должности командиров не выдерживают никакой критики».
Райнхард Гейдрих торжествовал. Мемуаристы СС, начиная с Вальтера Шелленберга и кончая Вильгельмом Хёттлем, а также О. Хассе в своем фильме «Канарис» передали слова, сказанные шефом СД и повторенные Уинстоном Черчиллем и Никитой Хрущевым: «Служба безопасности рейхсфюрера СС лишила опасную для всех советскую армию головы».
Примерно в это же время один из офицеров генерального штаба, остановив референта отдела «Иностранные армии» немецкого военного министерства подполковника Карла Шпальке, спросил того, слышал ли он, как Гейдрих похваляется, заявляя, что ликвидировал Тухачевского. В ответ подполковник рассмеялся и ответил: «Это просто хвастовство Гейдриха».
Подполковник Шпальке был тогда, пожалуй, единственным человеком, знавшим правду. В действительности Тухачевский пал не из-за деятельности Гейдриха и СД. В 1937 году Шпальке не мог обосновать свои данные по этому вопросу, ныне же имеется достаточно доказательств, что группенфюрер СС Гейдрих был всего лишь маленьким и совсем незначительным пособником советской секретной службы.
Сталин уже давно решил разделаться с Тухачевским, который стал представлять опасность для диктатора и его господства своим авторитетом и силой. И случилось это задолго до представления Гейдрихом сфабрикованных документов. Сталин готовился к нанесению удара по военным с конца 1936 года. В декабре 1936 года советской шеф государственной безопасности Ежов создал «особое управление», названное «спецбюро», которое начало проводить расследование в отношении Тухачевского. Вскоре был арестован один из ближайших его сподвижников генерал Виталий Путна. 27 января 1937 года на показательном процессе против Карла Радека маршал впервые был назван публично другом «предателя Родины» Путны. 3 марта в своем выступлении на заседании Центрального комитета КПСС Сталин говорил о чудовищном ущербе, «который может быть нанесен Красной Армии кучкой шпионов, находящихся в ее рядах». 11 мая Тухачевский был снят с должности заместителя наркома обороны и назначен командующим удаленного от центра военного округа на Волге. А через три недели арестован.
Если сравнить эту цепь событий с заявлениями эсэсовских мемуаристов, то можно сразу же увидеть, сколь малым был вклад СД в аферу против Тухачевского. Например, Хёттль говорит, что «систематическая работа по изготовлению фальшивок» по заданию Гейдриха началась в апреле 1937 года, то есть в то время, когда Путна уже находился под арестом, а Сталин заявил о «кучке шпионов» в Красной Армии. Шелленберг же утверждает, что сфабрикованные документы были подброшены советской стороне в середине мая 1937 года, а ведь 11 мая Тухачевского уже отстранили от дел.
Если СД и сыграла какую-то роль в ликвидации Тухачевского, то следует отметить, что советская секретная служба при этом работала сразу по нескольким направлениям. По крайней мере, можно предположить, что Ежов был заинтересован в получении обличительных материалов из Германии, страны, в которой Тухачевский бывал неоднократно по служебным делам и с которой сотрудничал. Он был довольно частым гостем на маневрах рейхсвера, пожимал старческую руку Гинденбурга. Так что шефу НКВД было проще всего получить необходимые документы и материалы от национал-социалистского правительства, которое не собиралось сотрудничать в военном отношении с большевиками — «врагами всего мира».
Конечно, интерес Советов к обличительным материалам на Тухачевского следовало держать в тайне. Поэтому в дело был вовлечен агент-двойник Скоблин — генерал, сражавшийся против большевиков в годы гражданской войны. А «всезнающий» шеф СД Гейдрих так и не понял, что его просто-напросто вовлекли в некую игру.
Нельзя не отметить и того обстоятельства, что, не получив от Канариса материалы периода тесных связей рейхсвера с Красной Армией, Гейдрих был вынужден выкрасть их в одном из учреждений вермахта. Эксперт по России Шпальке утверждал, что Канарис о планах Гейдриха в отношении Тухачевского ничего не знал.
Об афере он узнал от самого Гейдриха во время совместного выезда с ним на конную прогулку. Это известие было отрицательно воспринято Канарисом, так как он понимал, что подобные авантюристические проделки не доведут до добра. По мнению биографа Канариса Абсхагена, афера с Тухачевским резко изменила отношение адмирала к Гейдриху да и к гитлеровскому режиму в целом. Не прошло после всего этого и года, как шеф абвера, Вильгельм Канарис, принял решение лишить власти руководство службы безопасности. Осуществить это, однако, ему не удалось.
Но более опасным, чем отношение к абверу вермахта, для СД было недоверие партии, вызванное действиями службы безопасности внутри страны. В рзультате Рудольф Гесс объявил СД единственной разведывательной и контрразведывательной организацией НСДАП.
Однако такое монопольное положение было предоставлено СД с условием, что она никогда не будет вмешиваться во внутренние дела партии, а должна заниматься только вражескими элементами, просочившимися в ее ряды.
Гиммлер и Гейдрих отдали строжайшие распоряжения, чтобы ни один эсэсовец не принимал ни в какой форме участия во внутрипартийных дискуссиях. Предоставление любых донесений о партийных делах было запрещено, поступившие же со стороны сообщения направлялись в партийную канцелярию без обработки. Не только партия, но и гауляйтеры следили за тем, чтобы СД не превратилась в организацию, осуществлявшую слежку за НСДАП.
Однако после реорганизации СД два ее сотрудника — Райнхард Хён, руководитель отдела II 2, и его подчиненный Отто Олендорф посчитали, что СД должна вносить коррективы в национал-социалистскую политику и осуществлять полезную критику.
При первой же встрече Хён сказал Олендорфу:
«Поскольку официальная критика отменена, задачей СД должна стать информация руководства партии и государства о событиях в стране и в особенности о недостатках, недоразумениях, ошибках и тому подобном».
Да Олендорф и сам, как старый боец и бывший руководитель партийной группой Хоэнэггельсена из-под Хильдесхайма, ждал только случая выступить против казавшихся ему катастрофическими недостатков национал-социалистского движения.
Олендорф, в котором многие его товарищи по партии усматривали тип невротического, постоянно чем- то недовольного и знающего обо всем лучше других интеллектуала, видел угрожавшие «здоровому организму национал-социализма» опасности. Их он подразделял на две категории: коллективное устремление в экономику и социальную политику и государственно-абсолютистские тенденции в конституционных вопросах. Для себя самого он ввел такие понятия, как «большевизм», к представителям которого отнес Роберта Лея и Вальтера Дарре, и «фашизм» с Карлом Шмиттом, проповедовавшим установление цезаризма без всяких норм и институтов, но с национал-социалистским оттенком.
Олендорф и его шеф Хён на полном серьезе полагали, что СД сможет оказать положительное влияние на развитие национал-социализма. Их отдел даже разработал концепцию наблюдения за жизнью страны, а Хён поставил задачу сбора информации о настроениях и мнениях всех слоев населения, а также реакции его на мероприятия правительственных и партийных органов. Только таким путем руководству государства станет известно, считал он, как воспринимается его политика народом.
Государственник Хён начал свою деятельность со сбора информации в высших школах и университетах, где ему все было знакомо. В его отделе было около двадцати молодых сотрудников, но никаких секретарей и какого-либо оборудования. Олендорф возглавил секцию экономики и создал за короткое время рабочий штаб из специалистов в этой области. Они стали собирать со всех концов страны данные по экономическому
