поджечь факел Второй мировой войны. Мероприятие, проведенное СД на немецко-польской границе, было лишь частью целой цепи провокаций, приведших к войне. Ведь в Польшу было направлено 12 команд с заданием осуществить до конца августа до 200 различных террористических акций, которые должны были быть отнесены на счет польских экстремистов.
И СД все дальше вклинивалась во внешнюю политику государства. В штаб-квартире Гитлера вместо дипломатических докладных записок появились донесения СД. Как впоследствии жаловался Риббентроп, «Гитлер часто принимал спонтанные решения на основе неверной информации СД, даже не ставя меня в известность». Постепенно у министра иностранных дел не осталось ни одного участка деятельности, где бы он решал вопросы сам. В январе 1939 года например, Гиммлер, не проконсультировавшись даже с МИДом, помог японскому послу в Берлине генералу Ошиме направить в Россию десять русских эмигрантов, которые должны были совершить покушение на Сталина. Во время войны СД также проводила собственную политику — на свой собственный страх и риск, порою вопреки противодействию МИДа. Взять хотя бы случай, когда уполномоченные СД попытались склонить президента Аргентины Кастилло к заключению антиамериканского союза с третьим рейхом. Не менее тенденциозными были и планы замены каудилио Франко, не желавшего вступать в войну, одним из лидеров фалангистов в Испании или намерение привести к власти фашистскую железную гвардию в Румынии. Негативное влияние на дипломатическую деятельность оказало и решение о введении в дипломатические представительства так называемых полицейских атташе, на которое Риббентроп согласился под влиянием эйфории первых военных дней.
26 октября 1939 года Риббентроп выразил свое согласие, чтобы СД в целях маскировки своей работы за рубежом воспользовалась прикрытием немецких посольств и представительств. Руководители агентурных сетей в тех или иных странах получали дипломатический статус. Они-то и получили звание «полицейских атташе». СД в свою очередь дало обещание не вмешиваться во внешнеполитические вопросы. Однако «полицейские атташе» начали слежку за дипломатическим персоналом. Риббентроп, в то время еще заинтересованный в тесном сотрудничестве с СС, предоставил Гиммлеру и Гейдриху право передачи их сотрудниками агентурных данных по дипломатическим каналам «напрямую», без испрашивания каждый раз на то разрешения послов. А в этих донесениях зачастую содержались выпады против дипломатов. В своих мемуарах Риббентроп отметил: «В качестве примера такого положения дел можно упомянуть случай, когда я получил от фюрера указание немедленно отозвать со своих постов начальников дипломатических миссий в Испании, Португалии и Швеции».
Однако Риббентроп не собирался молча терпеть подобные вторжения в вопросы своей компетенции. «Забаррикадировавшись» своими правами, он начал осторожную войну против былого друга Гиммлера. За короткий промежуток времени шеф МИДа стал самым настоящим виртуозом в вопросах стратегии национал-социализма.
Для начала своего контрнаступления он воспользовался приказом фюрера от 3 сентября 1939 года, в котором говорилось:
«…На время войны все находящиеся за рубежом представители гражданских ведомств и партийных служб… обязаны подчиняться начальнику дипломатической миссии соответствующей страны… Пересылка ими своих докладов и сообщений должна осуществляться через него и быть направлена в министерство иностранных дел».
Этим-то указанием Гитлера шеф МИДа и воспользовался, чтобы взять сотрудников СД под свой контроль. Но ему приходилось проявлять гибкую тактику, не критикуя СД за ее работу. Он выжидал, пока СД допустит ошибку и потеряет свой престиж в глазах фюрера.
К тому же в самое ближайшее время он получил подтверждение нецелесообразности критики действий СД. И связано это было с намерением СД осуществить похищение людей на немецко-голландской границе.
В середине октября 1939 года Вальтер Шелленберг получил от Гейдриха указание начать игру с представителями британского «Интеллидженс сервис» в бывшей тогда нейтральной Голландии. Гейдрих намеревался вскрыть методы работы английской секретной службы, характер сотрудничества между секретными службами Голландии и Великобритании и их контакты с немецкой оппозицией. Немецкий эмигрант в Голландии по имени Франц, являвшийся агентом СД под кодовым номером Ф-479, сумел установить хорошие отношения с английскими разведчиками. Он встречался с капитаном Пейном Бестом, который проявлял повышенный интерес к антигитлеровской оппозиции в рядах немецких генералов, и пообещал тому представить интересующие его материалы.
Внешняя разведка СД (шестое управление главного управления имперской безопасности) обеспечивала Франца специально препарированными сведениями для осуществления намеченной игры. Неплохо было бы пообщаться и с самим капитаном. И вот для этой цели Гейдрих подобрал Шелленберга, который отправился на встречу, преобразившись в капитана Шеммеля, который будто бы работал в транспортном отделе верховного главнокомандования вермахта и был связан с внутригерманской оппозицией. Агент Ф-479 договорился об их встрече, так что 21 октября Шеммель сидел в голландском кафе напротив англичанина Беста, также носившего монокль.
Усадив Шелленберга-Шеммеля в свой «бьюик», англичанин отправился в Арнхайм, где их ждали еще два представителя шпионской епархии — английский майор Стевенс и голландский офицер генерального штаба, назвавшийся Коппером, но бывший на самом деле Клопом. Рассказ немца их очень заинтересовал. Новый друг выдал себя за доверенное лицо одного из генералов, который вместе с другими военными будто бы планировал осуществить государственный переворот.
Они договорились о новой встрече 30 октября. Шелленберг вновь отправился в Голландию. Коппер- Клоп организовал на этот раз задержание Шелленберга полицией, чтобы спокойно ознакомиться с его документами и потом отпустить под видом явного недоразумения. Англичане же доверяли ему полностью. Для ускоренной связи они даже дали ему радиопередатчик, обусловив пароль для выхода в эфир: «ОН- 4».
В ходе их бесед англичане показали себя знающими людьми, вследствие чего Гейдриху пришла на ум идея захватить обоих и доставить через голландскую границу в Германию. Как раз в это время Риббентроп высказал фюреру сомнения в отношении методов работы СД. Но момент оказался неподходящим, ибо Гитлер не намеревался подвергать СД критике. Он с таким азартом защищал сотрудников Гейдриха, что Риббентроп был вынужден заявить: «Да, да, мой фюрер, я сразу придерживался такого же мнения, но с этими бюрократами и юристами в министерстве иностранных дел просто беда: они слишком тугодумы».
Риббентроп вывернулся из щекотливого положения, поняв, что его атака была преждевременной.
А 8 ноября 1939 года нюрнбергский полицей-президент Мартин остановил выезжавшую из города кавалькаду с Гитлером и Гиммлером. Сев в автомашину фюрера, Мартин доложил, что через несколько минут после окончания его традиционного выступления в пивной «Бюргерброй» произошел взрыв бомбы. Потолок в зале обвалился, человек десять-двенадцать старых членов партии, по всей видимости, убиты, злоумышленник пока не установлен. Гитлер сразу же решил: это дело рук британской секретной службы, и в нем наверняка замешаны Стевенс и Бест. Гиммлер все понял и тут же побежал к ближайшему телефону, откуда позвонил в главное управление имперской безопасности, а затем в Дюссельдорф.
На служебной квартире, где остановился Шелленберг, раздался ночной телефонный звонок, и он услышал возбужденный голос Гиммлера: 'Сегодня поздно вечером, после окончания выступления фюрера в «Бюргерброй» в Мюнхене произведена попытка покушения на его жизнь. Но он покинул зал на несколько минут ранее намеченного. Речь наверняка идет об английской секретной службе. Приказ фюрера: Стевенса и Беста немедленно арестовать и доставить в рейх.
Шелленберг повиновался. Собственно говоря, к действиям такого рода он ведь был уже готов. В его распоряжении находился Науйокс со своей командой. А с англичанами у него была обусловлена встреча на следующий день пополудни в голландской пограничной деревушке Венло.
В три часа дня 9 ноября Шелленберг присел за столик в кафе, расположенном совсем недалеко от голландской границы. Минута шла за минутой. В сильном нервном напряжении он выглянул в окно и посмотрел на улицу: дело надо было провернуть до того, как англичане войдут в кафе. Но вот показался «бьюик» Беста. С хорошо наигранным спокойствием эсэсовец вышел на улицу, чтобы якобы поприветствовать прибывших.
В это время с немецкой стороны показалась эсэсовская автомашина с открытым верхом. Она таранила пограничный шлагбаум и оказалась около машины англичан. Раздались автоматные очереди, англичане
