Тем не менее Пино Гинцбургу удалось в марте 1939 года собрать 280 евреев, которые присоединились к группе, подготовленной в Вене Моше Ауэрбахом, а затем в югославском порту Сучак сели на борт корабля «Колорадо», отправлявшегося будто бы в Мексику. В районе Корфу они пересели на моссадовский корабль «Отрато» и направились в Палестину. Летом тот же «Колорадо» вышел в море с 400 иммигрантами, а через некоторое время из Голландии отплыло судно «Дора» с 500 беженцами на борту.
Англия приняла строгие меры против нелегальных иммигрантов. К берегам Палестины была дополнительно направлена флотилия эсминцев и установлено воздушное наблюдение за движением судов, а в европейских портах появилась британская агентура, в задачу которой входил контроль за выходом в море кораблей с переселенцами. Английские дипломаты потребовали от правительств Греции и Турции не принимать в своих портах корабли с беженцами. В порядке «штрафа» англичане отменили на полугодие квоту на поселенцев в Палестине. Английский министр колоний МакДональд мог доложить в парламенте о некоторых своих успехах в борьбе против беспомощных иммигрантов. Так, 21 июля 1939 года он сообщил, что за последние два месяца британские вооруженные силы задержали 3507 нелегальных иммигрантов. В августе кораблями королевских военно-морских сил были остановлены пять кораблей с 297 немецкими евреями, а вскоре после этого еще один корабль с 800 беженцами.
Но чем жестче поступали британские власти, тем изощреннее действовали гейдриховские службы. В разгар лета они разрешили Пино Гинцбургу отправлять свои корабли из портов Эмдена и Гамбурга, чтобы избежать ненужных осложнений. И тот зафрахтовал на октябрь четыре судна для вывоза 10 000 евреев. Однако разразившаяся Вторая мировая война положила конец этому своеобразному партнерству СС с сионизмом. Огонь орудий и бомбовые удары самолетов-штурмовиков похоронили последний шанс спасения немецкого еврейства. Автономная политика СС в этом вопросе была прекращена. Еврейский вопрос перешел в сферу компетенции гестапо, строго ограничившего права человека и превратившего его в объект, полностью находившийся во власти государственных структур. Если такие интеллектуалы СД, как Херберт Хаген, пытались найти определенные нюансы в еврейском вопросе и предлагали его решение таким образом, чтобы национал-социалистская догма и общепринятые понятия и нормы не вступали в противоречие, то в гестапо дело обстояло по-другому. Его сотрудниками были чиновниками, привыкшие слепо выполнять приказы начальства, воспитанные в духе культа фюрера и старавшиеся своим служебным рвением перекрыть недостатки национал-социалистской идеологии. Поэтому еврейский вопрос рассматривался ими как один из аспектов государственной безопасности, границы и содержание которого определялись политическим руководством.
Именно такой образ мышления и был присущ гауптштурмфюреру СС Адольфу Айхману, кандидатуру которого на пост руководителя центра по еврейскому вопросу предложил Мюллер, сложивший с себя в октябре 1939 года эти полномочия. Айхман был не очень доволен этим предложением. Жизнь в провинции ему нравилась больше, как он впоследствии рассказывал израильтянам. Но он не был бы Айхманом, если бы не щелкнул каблуками и не принялся рьяно выполнять новое задание. Он привык повиноваться и выполнять приказы.
Немного подивившись оказанному ему доверию, Айхман возглавил реферат IV В 4 главного управления имперской безопасности (еврейские вопросы и проблемы переселения) и сразу же перетащил к себе своих бывших сотрудников из Вены и Праги. Он занял целый отсек в четырехэтажном здании на Курфюрстенштрассе, 116, мраморные лестницы и большие залы которого, по его мнению, мало подходили для государственного учреждения. Он не предполагал, что занял командный пост, с которого в будущем будет осуществляться руководство уничтожением евреев.
Но до этого пока было далеко, и хауптштурмфюрер считал, что в его обязанности войдет продолжение политики переселения евреев. Но уже скоро он обратил внимание на то, что в здание на Курфюрстенштрассе никто с заявлением на выезд не приходил. Однако Айхман продолжал цепляться за старую концепцию, не зная другого пути решения еврейского вопроса. Он думал, что польская кампания будет способствовать достижению этой цели. Вместе с бригадефюрером СС Вальтером Шталеккером Айхман разработал программу, суть которой сводилась к положению: «Дайте евреям территорию, и вся проблема будет решена».
Они предлагали создать еврейскую резервацию на крайнем востоке оккупированной Польши и для поиска подходящего места даже выехали в Польшу. По их мнению, для резервации подходил район юго- западнее Люблина, около городка Ниско на реке Сан. Айхман был в восторге. Он писал: «Мы увидели перед собой громадную равнину, пересекавшуюся Саном, деревушки, небольшие городки и сказали себе: вот то, что мы ищем. Только надо будет выселить отсюда поляков и предоставить эту территорию евреям».
Сами того не замечая, Айхман и Шталеккер придали эсэсовской политике в отношении евреев новый виток, но не вверх, а вниз, делавший ее более бесчеловечной и безжалостной. Если вначале евреи выезжали «добровольно», затем в принудительном порядке, то теперь уже — в порядке депортации. 21 сентября 1939 года Гейдрих отдал распоряжение, отражавшее план новой кампании: «Быстро собрать евреев в города, а затем отправить в Польшу в товарных вагонах, освобождая территорию рейха».
Это означало: отправить всех евреев из Германии в оккупированные районы Польши Тех же, кто проживал там, сосредоточить в районе восточнее Кракова. В созданных гетто образовать советы старейшин, которые впоследствии должны превратиться в органы самоуправления. В спешном порядке Гейдрих направил командирам оперативных групп указания с приложением чертежей местности о немедленном начале депортации евреев в будущие резервации. Командиру 1-й оперативной группы было предписано: «Район, расположенный восточнее Кракова в пределах Полянико, Ярослава, демаркационной линии и бывшей польско-словацкой границы, — не занимать. Провести в нем лишь приблизительный подсчет проживающих там евреев».
Это был как раз район, в центре которого находился городок Ниско и который планировался Айхманом под будущее еврейское государство.
В начале октября первые транспорты уже выехали в район Ниско. В них насчитывалось около 4000 чешских и австрийских евреев. Туда же отправили строительные материалы и инженеров. Вслед за ними последовали 6000 евреев из Вены и Моравской Остравы, а затем еще 87 000 из так называемых воссоединенных областей. Поезда шли один за другим, увозя изгнанных из своих жилищ людей навстречу неизвестности.
Адольф Айхман видел себя уже в качестве губернатора будущего еврейского государства, повелителем еврейских поселенцев на Востоке. Но ему пришлось столкнуться с реальной действительностью. «Каждое учреждение старалось вмешаться в еврейские дела, что даже считалось хорошим тоном», — отмечал впоследствии Айхман.
Одним из первых «вмешавшихся» был генерал-губернатор Польши Ханс Франк, которому не понравилось, что ему одному приходится принимать переселенцев-евреев. К тому же снабжение населения продовольствием было очень непростым делом. Проекты Гейдриха и Айхмана расшатывали экономику генерал-губернаторства. 12 февраля 1940 года он выехал в Берлин и пожаловался Герингу на хаос, который был вызван переселением евреев. Его протест имел свои последствия. Геринг приказал приостановить транспортировку евреев. С марта направление евреев в Польшу могло осуществляться только с разрешения Франка, на что он соглашался редко. Планы Айхмана рухнули 13 апреля 1940 года. Барачное строительство для евреев в Ниско прекратилось.
Вместо этого плана в СД возник еще более фантастический. Во время французской кампании у нацистских дипломатов появилась мысль переселить всех евреев из Европы на восточноафриканский остров Мадагаскар. Одним из идеологов этого плана стал советник посольства Франц Радемахер, руководитель еврейского реферата в министерстве иностранных дел. Он предлагал включить в мирный договор с Францией пункт о передаче Мадагаскара Германии. После выселения оттуда всех французов там можно было бы создать гетто для четырех миллионов европейских евреев.
Айхман подхватил эту идею и подготовил экспертную документацию, которая была одобрена Гиммлером и Гейдрихом. Вместе со своим другом Раяковичем Айхман съездил в тропический институт в Гамбург, где поинтересовался климатическими особенностями острова. Более того, он послал своего сотрудника Теодора Данэккера в парижское министерство по делам колоний, чтобы просмотреть там весь имеющийся материал по Мадагаскару. Углубившись в изучение истории, Айхман вычитал, что целый ряд французских политиков, начиная с Наполеона и кончая тогдашним французским министром иностранных дел Бонне, вынашивали мысль о переселении евреев на Мадагаскар.
