Сильный и властный — это его точное описание.
— Джон Расселл? Это младший брат герцога Бедфорда, — сказала Шарлотта. — Братья Расселл осиротели в раннем детстве, их воспитали дед и бабка — маркиз и маркиза Тависток. Странно, как непохожи оказались два брата. Брак стал проклятием для Бедфорда, а Джону не терпелось жениться. Против ясно выраженного желания бабки он женился на Элизабет Бинг в Брюсселе, когда ему было всего девятнадцать лет. Он был младшим офицером гвардейской пехоты и сражался в Бельгии.
— Кстати, о бабках — бабка Элизабет Бинг была Леннокс, — заметил Чарлз. — Так что жена Джона — моя дальняя родственница.
— Черт побери, я не удивлюсь, если вся британская аристократия состоит в родстве через браки, — сухо сказала Шарлотта.
— Чарли столько же лет, сколько младшему сыну Джона. Они сегодня так подружились, что я пригласил его побывать у нас. Он снял дом на лето недалеко от нас — по другую сторону Дорсет- Филдс.
«Ад и проклятие! Я должна любой ценой избежать этого угрюмого дьявола. А вдруг мне повезет и он не приедет?»
— Думаю, нам следует пригласить Расселлов не только сюда, но и на соревнования в Гудвуд в августе.
Гудвуд-Хаус был местом жительства герцога Ричмонда, он находился недалеко от Чичестера в Суссексе. Этот богатый дом был наполнен бесценными сокровищами и имел свой собственный скаковой круг.
Джорджина пала духом. Она жалела, что вообще спросила у Чарлза, кто этот человек. Она уверяла себя, что ничуть не интересуется невоспитанным грубияном. «Мне придется непременно пропустить в этом году скачки в Гудвуде».
— Кстати, о герцоге Бедфорде. Он отчаянно флиртовал со мной на свадьбе у Луизы. Нашему брату пришлось осадить его. Это было очень забавно.
После этого Джорджине удалось переменить тему разговора, и она сделала решительную попытку выбросить из головы брата Бедфорда.
Глава 4
— Как ты себя чувствуешь, Элизабет?
Джон Расселл подошел к окну гостиной, чтобы впустить в душную комнату немного свежего воздуха.
— Прошу, не открывай окно. Сквозняки очень вредны для меня. Я чувствовала себя хорошо, пока вас не было сегодня дома. По-видимому, мальчики — это слишком для меня.
Джон услышал в голосе жены жалобную ноту и постарался сдержаться. Что это за мать, которая не может выносить присутствия собственных детей?
— Надеюсь, ты будешь обедать вместе с нами?
— Нет, я не голодна. Мне нужны только тишина и покой. Наверное, я пойду лягу, и пусть Гертруда принесет мне поесть наверх.
— Как хочешь.
Джон снял с жены плед, которым она укрывала ноги, и помог ей встать. Он почувствовал, как она напряглась при его прикосновении, и быстро убрал руки. Почти девять лет она не допускала никакой близости между ними.
Джон проводил жену наверх. Маленький Джонни, стоявший на лестнице, ласково улыбнулся матери:
— Соревнования сегодня были что надо!
— Мама неважно себя чувствует.
— Как мне жаль, мама. Хочешь, я тебе почитаю?
— Нет! У меня дико болит голова. Оставь меня, Джонни.
Радостная улыбка исчезла с лица сына, и Джон с трудом удержался от язвительного замечания.
— Я пришлю тебе Гертруду, — коротко сказал он. «Нужно было оставить ее в Девоне. Рано или поздно терпение мое лопнет. Если я и дальше буду сдерживаться, то взорвусь, как Везувий».
На следующее утро Джон предложил Уильяму достать свою биту для крикета, а сам срезал несколько веток, соорудил на скорую руку ворота и остальные три часа подавал им мячи. Это не только позволило мальчикам поупражняться и поиграть на свежем воздухе, что было для них необходимо, но и дало им возможность побыть вне дома, подальше от матери.
Когда они вернулись, он велел им пойти наверх и привести себя в порядок. Элизабет он нашел в ее обычном шезлонге, закутанную в плед. Занавеси на окнах гостиной были задернуты, и Джону пришлось заложить руки за спину, чтобы удержаться и не раздвинуть занавеси, не распахнуть окна.
— Надеюсь, сегодня ты чувствуешь себя лучше?
— У меня теснит грудь. У меня постоянный страх, что я не смогу дышать. Я ужасно боюсь задохнуться.
«Я тоже задохнулся бы, если проводил столько времени в этой душной комнате».
— Прошу прощения, дорогая. Может быть, если бы ты вышла на несколько минут из дома и прошлась по саду, тебе стало бы легче дышать?
— От запаха цветов у меня всегда начинает болеть голова, и что будет, если меня ужалит пчела? Со мной случилось такое однажды в детстве.
«Нет смысла просить ее пообедать с нами — она придумает предлог, чтобы уклониться от моей просьбы».
— Вчера на крикетном матче я встретил Чарлза Леннокса и его жену. Он этим летом живет с семьей недалеко от нас, в Мэрилибон-Мэноре. Он пригласил в гости. Джон почти ровесник его старшему сыну.
— Чарлз женат на одной из этих ужасных девиц Гордон? Без сомнения, она вышла за него только из- за денег и потому, что в будущем его ждет перспектива стать герцогом Ричмондом.
— Но она сама дочь герцога. У Александра Гордона огромное состояние и обширные владения в Шотландии.
— И множество внебрачных детей. — Она осуждающе сжала губы. — Он такой же распутник, как и твой брат Френсис.
Джон сжал кулаки. Он был очень близок с братом и очень его любил.
— Френсис не женат и никому не изменяет. Так я могу принять приглашение?
— У них целая куча детей — вероятно, дурно воспитанных. Я этого не вынесу. Ты же знаешь, что слабое здоровье не позволяет мне появляться в свете. Не стоит даже говорить об этом, Джон, и не проси меня.
— Конечно, я не буду тебя просить. Я понимаю. Тогда мы поедем без тебя. Мальчики будут в восторге. Я передам твои сожаления леди Леннокс.
— Да, так будет лучше.
Она прижала вялую руку к голове.
— Мы поедем завтра. А ты побудешь в тишине и покое.
* * *
Джорджина шла к конюшне, собираясь совершить утреннюю прогулку верхом. Шарлотта предложила ей свою любимую кобылку, Барлибри. Сама она испытывала такой ужас перед утренней тошнотой, что побоялась поехать вместе с сестрой.
Услышав знакомый стук копыт, Джорджина посмотрела в сторону ворот и увидела четырех
