Шон.
Он сжал пальцы Эмерелд:
— Я никогда больше не стану лгать тебе… Дорогая, я не могу гарантировать, что она это выдержит.
— Я знаю об этом, — последовал негромкий ответ.
— Я буду держать ее на руках весь путь до Ирландии.
Ее губы дрогнули.
— А как же Джозеф?
— Черт, он достаточно взрослый, чтобы управлять кораблем!
Как приятно было видеть ее смеющейся! Шон не знал, что Эмерелд отчаянно стремилась уехать как можно дальше от Монтегью. Каждый день она думала о том, когда же граф Килдэрский снова возобновит свою вендетту. Он отлично держал себя в руках, не давая воли гневу и ненависти, но она понимала, что долго это не продлится. Пока она и дети для него главное, но Эмерелд понимала, что это не может продолжаться вечно и месть его будет ужасной.
Когда в очередной раз Шон обтирал Эмерелд губкой, он не стал скрывать своего беспокойства:
— Постельный режим не придаст тебе сил. Я не хочу, чтобы твои мускулы ослабели. Я думаю, что хороший ежедневный массаж пойдет тебе на пользу. Пройдет не менее трех недель, прежде чем ты сможешь встать на ноги.
— Меня это тоже беспокоит. Я все время лежу, но не чувствую себя крепче.
— Если мускулы не работают, они начинают атрофироваться. Я покажу тебе несколько упражнений в постели.
— Ах, Боже мой, мне известно, как ты изобретателен в смысле постельных упражнений, — поддразнила она.
— Ну, если твои мысли двинулись в этом направлении, это очень хороший знак.
Эмерелд отдала себя во власть его рук. После того как Шон обтер ее губкой, он смазал руки душистым маслом и размял каждый мускул ее тела. Она прикрыла глаза от блаженства.
— Это та-а-ак приятно, — пробормотала Эмерелд, потягиваясь, словно ленивая кошка. Она любовалась им сквозь полуопущенные ресницы, не в силах отвести глаза.
Ее взгляд заинтересованно скользнул вниз по его телу, и она осталась довольна увиденным.
— Хорошие знаки повсюду, — распутно произнесла она.
— Отлично. Говорят, что ожидание — это самое лучшее, а воздержание полезно для души.
Стараясь сохранить на лице такое же серьезное выражение, как у Шона, Эмерелд спросила:
— Это очень тяжело?
— Ирландка, ты даже представить себе не можешь.
Эмерелд потянулась и охватила рукой его напряженную плоть.
— Ты дразнишь моего петушка, — беззаботно произнес Шон.
— Просто проверяю. Мускулы, которыми не пользуются, начинают атрофироваться. — Она призывно взглянула на него. — Как насчет небольшой оральной стимуляции?
Шон убрал руку с ее бедра, толкнул ее обратно на подушки и пристально взглянул в веселые зеленые глаза:
— Ты отлично наслаждаешься этой игрой за мой счет. Под оральной стимуляцией, я подозреваю, имеются в виду поцелуи, хотя ты и заставляешь меня думать иначе.
Она слегка шлепнула Шона по щеке:
— Прекрати читать мои мысли, ты, дьявол.
— Когда ты выполнишь свои упражнения, я тебя поцелую, но не раньше.
Так, поддразнивая друг друга, они проделали весь гимнастический комплекс упражнений, призванный вернуть силы ослабевшим мышцам Эмерелд. Вошла Кейт с ребенком на руках:
— А вот и мы, уже выкупаны и готовы к объятиям.
Шон подмигнул ей:
— Я готов, Кейт, если вы не против.
— Осторожно, — засмеялась Эмерелд, — у него игривое настроение.
— Ха! Что-то, наверное, есть в весеннем воздухе. У Пэдди Берка кровь играет и все остальное тоже.
Они оба уставились на экономку, не веря своим ушам, но как только она вышла, разразились неудержимым хохотом.
— Нам действительно пора возвращаться домой. Эти двое слишком много времени проводят вместе.
В эту последнюю ночь в доме на Олд-Парк-лейн Шон выбрался из кровати, чтобы осторожно положить Кэтлин в колыбель рядом с ее спящим братом.
— Что ты делаешь? — шепнула Эмерелд.
— Я хочу ненадолго обнять тебя. Она вернется к тебе через час.
Он нырнул обратно в кровать и лег, почти касаясь ее. Потом Шон привстал, опершись на локоть, и взглянул на Эмерелд. Вечером он вымыл ей голову, и удовольствие от этой процедуры все еще жило в нем.
— Твои волосы хороши как никогда. Они стали еще шелковистее и пышнее, чем раньше. — Его пальцы подняли одну прядку, и Шон потерся о нее щекой.
— Это, наверное, связано с рождением детей.
Его рука скользнула к ее грудям. Подушечки пальцев нежно очертили их контуры, потом нырнули в глубокую ложбинку.
— Ты такая налитая и зрелая.
Уголки ее губ приподнялись.
— Как запретный плод.
— Действительно запретный. Мне кажется, что прошла вечность с тех пор, как мы занимались любовью. Я понимаю, что ты еще недостаточно окрепла, чтобы развлекаться на полную катушку, но как насчет того, чтобы немного пошалить?
— Разве у меня есть выбор? Я твоя пленница. Я даже не могу убежать от тебя, — пошутила Эмерелд. — Во всяком случае, пока.
— Не поиграть ли нам в похитителя и его пленницу? — хрипло спросил он, его возбужденный член скользнул по ее бедру.
— Это очень актуально, во всяком случае, до тех пор пока моя нога не заживет.
Его губы прижались к ее губам, ему необходимо было ощутить ее вкус, хотя он наслаждался их словесной прелюдией к любви.
— А что потом?
— Потом я сбегу с твоими деньгами, — поклялась она. — Я исчезну так быстро, что ты даже не узнаешь, кто нанес тебе удар.
— Я догоню тебя, охваченный страстью, пылающий и неутомимый.
— Пылающий и неутомимый? — Ее прохладная рука скользнула между его бедрами. — Очень правдивое описание. Ммм, ты очень соблазнителен, но я все-таки сбегу.
— Но только не сегодня ночью, моя маленькая пленница, только не сегодня ночью. — Его рот завладел ее устами и наглядно продемонстрировал ей, как действует похититель, когда жертва оказывается у него в руках. И Эмерелд, его добровольная пленница, придумала, как удовлетворить все его желания.
Впервые Шон уснул раньше нее. А она по обыкновению, появившемуся у нее за долгие дни и ночи вынужденного бездействия, вновь задумалась о прошлом и будущем. Она вспоминала, как беспечно отнеслась к скрытым предостережениям Шона. Он научил ее жить настоящим и никогда не думать о будущем, потому что знал, что им предстоит расстаться. Прежде чем впервые овладеть ею, он предупредил: «Моя душа черна, ее не спасти. Уходи от меня, пока еще не слишком поздно». Он настаивал, чтобы она сохранила драгоценности. «У тебя нет собственных средств, и ожерелье обеспечит тебе некоторую финансовую поддержку».
Эмерелд лежала в темноте, думала о своих планах, а взгляд ее скользил по смуглому лицу Шона.
