— Давай сделаем им сюрприз, — предложил он.
— Нет, я не рискну привезти в дом такого важного гостя, как сэр Уильям Кавендиш, не предупредив родных заранее.
— Я — важный гость? — усмехнулся он. — В таком случае ты — великосветская дама.
— Конечно! — радостно кивнула Бесс.
Поскольку Уильям любил охотиться, а Лестершир изобиловал дичью, супруги Грей устроили для гостей охоту. Первые несколько часов Бесс сопровождала мужа, а затем вернулась в Брэдгейт, чтобы написать письмо матери. С торжеством подписавшись «Леди Элизабет Кавендиш», она покраснела от гордости и долго разглядывала свою новую подпись.
Они отправились в Дербишир в удобной карете Уильяма. На дверце красовался ею герб. Кавендиш заявил, что являться домой с пустыми руками неприлично, поэтому по пути они заехали в Лестер, где Бесс накупила подарков всем родным и близким.
Еще нигде и никогда Уильяма не встречали с такой радостью, как в Хардвик-Мэноре. Вскоре он понял, что родным Бесс дорога не меньше, чем ему самому. К огорчению Уильяма, родители Бесс относились к нему слишком почтительно и были несколько скованны.
Приятным исключением, разумеется, стала тетя Марселла. Она не испытывала почтения к мужчинам, презирала титулы, и Уильям сразу завоевал ее расположение.
Вскоре в живописном, но обветшалом доме зазвучал громогласный хохот Кавендиша, и родные Бесс почувствовали себя непринужденнее.
Джеймсу Кромпу, камердинеру Уильяма, пришлось делить с кучером комнату, расположенную по соседству со спальней новобрачных. Вечером, укладываясь спать, Бесс приложила палец к губам и многозначительно указала мужу на стену.
— Я знаю, что Джеймс умеет хранить тайны, и все-таки не хочу посвящать слуг в то, что происходит у нас в спальне. Так что веди себя потише.
— При чем тут я? — удивился Уильям. — Я всегда веду себя пристойно. Сдерживаться придется вам, леди Кавендиш.
Бросившись к мужу в объятия, Бесс прикусила мочку его уха.
— Сдерживаться я не стану. Просто следует помнить о приличиях.
Жена была для Уильяма неиссякаемым источником радости и удовольствия, он обожал ее.
…Усадьба Хардвик раскинулась на участке площадью в пятьсот акров. Объезжая поместье, Кавендиш то и дело говорил жене о том, как увеличить доходность земель, — например, отгородить часть торфяника, превратив его в пастбище для овец. Бесс ловила каждое слово мужа, поскольку никто в Англии не разбирался в землях и недвижимости лучше, чем он, и не умел столь же удачно извлекать прибыль из любого источника. Вечером она передавала советы Уильяма своему брату Джеймсу, втайне надеясь, что его дела пойдут на лад, а Хардвик начнет приносить солидный доход.
На следующий день новобрачные решили навестить семейство Лич. Сестра Бесс Элис вышла замуж за Фрэнсиса Лича, поселилась с ним в Чатсворте и теперь ждала первенца. Бесс сказала родным, что экипаж Кавендиша остается в их распоряжении, а сама вместе с мужем отправилась в Чатсворт верхом.
Бесс уже давно рассказала Уильяму о своем любимом уголке Дербишира. Теперь они остановили лошадей на вершине холма, откуда открывался вид на Чатсворт, и Уильям понял, почему жене так полюбилось это место. Пейзаж и вправду был великолепен: земли, раскинувшиеся внизу, омывались водами извилистой реки Деруэнт. С высоты они казались маленьким плодородным Эдемом, окруженные высокими холмами и безлюдными торфяниками. Столь совершенный пейзаж Уильям прежде видел лишь на картинах.
Бесс смотрела вниз с таким же восхищением, с каким, бывало, поглядывала и на Уильяма.
— Вот тот дом стоит не на месте, — указал хлыстиком Кавендиш. — Его следовало бы передвинуть.
— Вот именно! — обрадовалась она. — Уильям, у нас совпадают мысли! Сюда так и просится настоящий дворец. А парк вокруг него должен доходить до самого Шервудского леса, в нем можно развести оленей и фазанов. Хорошо бы дом окружали клумбы и газоны правильной формы, ручьи и фонтаны. Великолепие и порядок посреди хаоса поразят воображение каждого путника!
Пораженный страстным желанием Бесс преобразить это место, Уильям спешился и протянул руки жене:
— Я хочу тебя.
Бесс не стала задавать вопросов. Она сразу поняла, что муж разделяет ее восхищение Чатсвортом и мечтает поселиться здесь. Бесс соскользнула с седла.
— Как хорошо, что я надела зеленое платье! А еще лучше то, что здесь нам не придется сдерживаться. Среди этих холмов можно кричать и стонать во все горло!
.
..Бесс с нетерпением ждала возвращения в Лондон и начала новой жизни. Она взяла с матери, тетки и сестер обещание, что те будут часто навещать их. Пока Кавендиш и Джеймс Кромп укладывали вещи, Бесс прощалась с родными. Мать крепко обняла ее.
— Бесс, какая же ты смелая! Марселла была права, считая, что отправить в Лондон надо именно тебя.
Бесс смахнула слезу. Если бы родные знали, какой ужас она пережила совсем недавно!
— Моя сила — Уильям. Марселла покачала головой:
— Нет, Бесс, ты черпаешь силу и смелость в самой себе. Ты точно знаешь, чего хочешь, и стремишься к этому. Ты поставила перед собой цель и добилась ее!
Бесс обняла тетю Марси.
— Нет, тетушка, это лишь начало.
Лондонский дом, купленный Кавендишем у Уильяма Парра, стоял на Ньюгейт-стрит, неподалеку от собора святого Павла. Когда Уильям привел жену осматривать дом, она с удивлением увидела, что почти все комнаты пусты.
— Я хочу предоставить тебе свободу действий. Это твой дом, Бесс, вот и обставь его по своему вкусу. Для начала найми прислугу. Поступай, как сочтешь нужным. Книги расходов тоже придется вести тебе: у меня слишком много дел в казначействе.
Бесс бросилась на шею мужу:
— Спасибо, Уильям! Надеюсь оправдать твои ожидания.
Она немедленно начала вить гнездо, желая, чтобы оно не уступало особнякам Греев и Дадли. Корабли привозили в лондонский порт лучшие товары со всего мира, а муж позволил Бесс покупать все, что ей понравится. В первый же день она побеседовала со слугами и решила оставить в доме двух мужчин, которые ранее прислуживали ее мужу, — Фрэнсиса Уитфилда и Тимоти Пьюзи. Бесс также наняла кухарку, горничных и лакеев. Поразмыслив, она решила, что ей понадобится домашняя швея, и нашла искусную мастерицу, умеющую к тому же вышивать. Набросав эскизы настенных гобеленов, Бесс усадила ее за работу.
К концу первой недели в новом доме было уже двенадцать слуг — не считая камердинера Джеймса Кромпа и Роберта Бестни, секретаря Уильяма. Последнему Бесс поручила вести подсчет всех расходов. Бестни научил ее вести книги расходов, и Бесс неукоснительно выполняла это. Подсчитав, сколько денег было потрачено за день, она с удовольствием ставила свою подпись: «Элизабет Кавендиш».
Осенью супруги отправились охотиться в Нортоу и задержались в поместье до Рождества, принимая у себя друзей. Бесс искренне наслаждалась ролью хозяйки дома. Проведя целый день в седле, по вечерам она затевала игру в карты, которая иногда затягивалась до утра. Вместе с тем Бесс пристально следила за всем, что происходило в поместье.
Пока поместье принадлежало церкви, хозяйство в нем вели спустя рукава, не применяя никаких новшеств. Уильям решил увеличить доход поместья, обнеся оградой пустоши и превратив их в пастбища, где арендаторы могли пасти коров и овец.
Кроме того, Уильям позаботился о том, чтобы по закону Нортоу считался не только его собственностью, но и Бесс. Он научил жену, как передавать управление поместьем опекунам, сохраняя при этом право на все землю.
— Бесс, я гораздо старше тебя, поэтому если поместье будет принадлежать нам обоим, после моей
