Я сидел за рабочим столом и разбирал книги и документы.
— Какие у вас необычные камни?
Ира стояла у полок в маминой плиссированной, цветастой юбке и пальчиком проводила по коробкам с коллекцией камней.
— Вы в этой юбке выглядите превосходно, гораздо лучше, чем в длинной. У вас очень красивые ноги.
— Я вам не скаковая лошадь, чтоб меня рассматривать и знаю лучше, что для меня красиво и что мне подходит… Ваша мама дала мне свою юбку, взамен порванной, — Ира задержала взгляд на крупных камнях, разложенных на черном бархате в коробке со стеклом. — Ой, что это?
— Эти камни природные, необработанные гранаты. Их всего 16 оттенков и все представлены здесь.
— И этот зеленый?
— И этот зеленый. Эту коллекцию собирала мама. Она была геологом.
— Эта коллекция дорого стоит?
— Вообще-то прилично, но камни не обработаны. Самое ценное, что на каждый камень есть, как бы свидетельство, где его нашли и какое месторождение.
— А золото есть?
— Есть.
Я подошел к полкам и поднял такую же коробку со съемным стеклом. Выдвинув стекло, взял несколько пробирок.
— Посмотрите. Это самородное золото с Миасских приисков на Урале. Видите крупинки золота на дне. А это Юконские россыпи с Аляски у местечка Клинч. Вот эта порода с золотыми блесками, отколота в Сибири у прииска Зареченский. А эта Южно-Африканские породы, их тут пять пробирки и все с разных мест.
— Ух ты, как интересно. И все мама собирала?
— Нет. В Сибири и на Урале сама, а эти образцы присылали друзья и академик Вернадский. Он очень маму уважал. Когда надо проконсультироваться, где нашли и какой тип минерала, всегда приглашали маму. Ей доверили разбирать знаменитую коллекцию драгоценных и полудрагоценных камней Геологического музея, которая после революции была свалена в подвал и пролежала там 21 год.
— А радиоактивные камни есть?
Я собрал пробирки с золотом в коробку и взял с полки другую. Тонкий лист раскатанного свинца, составлял отделку внутренности деревянной коробки. На вате лежали желто-оранжевые камни.
— Пришлось отделать коробку свинцом, образцы очень влияют на соседние минералы и они начинают рассыпаться. Эти породы из Тюи-Мюи с Урала, а эти с Южной Африки, в 250 километрах от Кейптауна.
Ира отпрянула от коробки.
— А вы где работаете?
— В институте. Инженером.
— Вы также, как и ваша мама знаете о минералах все?
— Почти, — улыбнулся я. — Ведь, вся моя жизнь прошла среди этих коробок, гор, тайги, приисков. Мама, по возможности, таскала меня всюду.
— Боже, какие красивые кристаллики.
Пальчик Иры сделал полосу по пыльной поверхности другой коробки.
— Это Казахстанские кристаллики серы, весьма редкий и ценный минерал, даже дороже некоторых драгоценных камней. Обычно сера имеет вот такую форму, — я ткнул палец в соседнюю коробку, где лежал какой то обломок минерала. — Где-то в районе 30–40 годов, было найдено три кристалла. Один остался у нас, один был, а потом пропал, у Вернадского, а другой был выкраден из геологического музея.
— А потом, были найдены кристаллы серы?
— Были и много. И в Америке, и у нас. Много где. Но эти первые. А первые всегда ценные.
— Вас звать, кажется, Дима? У вас чудесная мама, Дима.
В этот момент в дверях появилась мама.
— Дима, ты предложил Ирочке чай? Фу, какой невоспитанный мальчик.
Ира улыбнулась.
— Спасибо. Не надо. Мне пора. Я очень спешу домой. Там, наверно, беспокоятся.
— Ирочка, ты иди в этой юбке, она тебе очень идет. А в той рваной, я сделаю клин и выровняю неровный разрыв. Потом придешь и возьмешь.
— Спасибо вам. До свидания.
Ира ушла.
— Красивая девочка и, пожалуй, умница, — произнесла мама в закрытую дверь.
На работе меня вызвал начальник.
— Не хотите съездить в Бельгию, Дмитрий Иванович? Там нужен консультант по алмазам.
— По алмазам? Но там и своих полно. Один Гальяни, что стоит.
— Может он чего-то и стоит, но им прислали редкие породы алмазов. Это цветные алмазы. Они подозревают, что их пытаются надуть, подсунув искусственные.
— Цветные алмазы делаем и мы. И потом, все знают, что искусственный камень, который получает большинство стран, очень мал по размеру и очень редко идет в драгоценные камни. Я не говорю о наших, наши пока на рынок не вышли.
— Вот и поезжайте. Все там на месте и увидите. Они очень просили, чтоб вы приехали. Кстати, вы поедете не один. С вами поедет еще один эксперт- консультант Таня Дубинина.
— Когда вылет?
— Через три дня.
Таня жуткая курилка. Через каждые 20 минут, она вытаскивает «Беломор» и начинает травить себя и окружающих дымом. Вот и сейчас, ее пробрал зуд закурить в самолете. После 5 минутного отсутствия, она появилась, притащив с собой волну запахов прогоревшего табака.
— Дима, а крупные алмазы могут быть искусственными?
— Могут. Только дело-то не выгодное. За рубежом стоимость такого алмаза, выше найденного, раз в 5.
— А ты сейчас над этим работаешь?
— Над этим.
— Ну и как?
— Уже два раза взрывался.
— А алмазы?
— Есть и алмазы. Таня, я хочу немножко подремать, ты меня разбуди, когда подлетим.
— А искусственные алмазы могут быть цветные?
— Если подделка, да. Если при получении на установке, — нет. Но любой прозрачный алмаз, даже не поддельный, можно выкрасить в разные цвета.
Таня специалист по рубинам. В этой области она непревзойденный мастер.
— Ладно, спи, Дима.
Мистер Нейман любезно предложил мне и Тане сигары. Я отказался, а Таня вцепилась в сигару и, оторвала ее кончик зубами, тут же задымила как паровоз.
— Из Индии нам пришла партия переработанных алмазов, — начал мистер Нейман- Я вам покажу некоторые из них.
Он подошел к маленькому квадрату сейфа заделанного в стене и открыв его, вытащил черный мешочек. На его ладонь вывалилось три крупных алмаза, карат так под 80–90.
— Вот посмотрите. Наши утверждают, что ни одно государство не может выкинуть на рынок крупные искусственные алмазы, да еще таких окрасок. Но израильтяне, тоже получили из Индии большую партию таких же алмазов и забили тревогу. Дело в том, что все крупные алмазы, на приисках, учитываются сразу, после того, как их обнаружили. А сведений о нахождении такого количества крупных камней с приисков стран производителей мы не получали. Отсюда возникает два варианта: либо они поддельные, либо украдены с прииска или найдено новое, неизвестное нам месторождение.
