— Майор Николаев это не подтверждает.
— Это его дело.
Поднялся полковник и подошел ко мне.
— Самсонов, лучше передайте нам документы. Помните, я вас просил давно об этом и сейчас прошу. Отдайте.
— Я не видел никаких документов.
— Хорошо. Григорий Степанович, я настаиваю на проведении дознания с использованием химически-активных средств.
— Что ж, я не имею возражений. На сегодня допрос окончен.
Следователь нажал кнопку.
Через день меня притащили в стерильно бело-кафельную комнату, где прикрутили к койке. Напротив стояли: полковник, следователь и врач.
— Давайте приступим, — предложил полковник.
Следователь кивнул головой и врач вкатил мне укол в вену. Моя голова поплыла по волнам. Жуткий страх охватил все клеточки тела.
— Самсонов, вы находили документы при раскопах?
Сквозь облачность дымки страха прорвался звук человеческого голоса. Отвечай, отвечай, стучали пульсирующим молоточком толчки в голову.
— Да, находил.
— Где они?
— Их Горбатый отдал Мире.
— Адрес Миры.
— Новокузнецовская, 10, пятый этаж.
— Вы сами знаете содержание этих документов?
— Да.
— О чем они.
— Это секретная переписка, между генералом НКВД Николаевым Н. А. с генералом Альбертом, переписка фон Лееба со Ждановым и Ворошиловым, а также попытки Берии связаться со ставкой Гитлера.
— Это вы сами читали?
— Мне переводил Горбатый.
— Вы кому-нибудь говорили об этих документах?
— Их содержание знали я и Горбатый.
— Вы сами разломали ящики с янтарной комнатой?
— Вместе с Горбатым.
— Кто был свидетелем переноски ящиков из склада в машины?
— Я, Николаев, Кузнецов и два неизвестных мне гражданина.
— По каким документам вы нашли склад с янтарной комнатой?
— По накладным, немецкого строительного батальона и трофейным картам.
— Что вы нашли в бункере штабного корпуса?
— Сейф с документами, карты, портсигар, оружие и несколько немецких трупов, один из которых генерал Альберт.
— Вы сказали портигар?
— Да.
— Что было в портсигаре.
— Записка Николаеву, что он подонок.
— Он сейчас отойдет, — прервал мою пытку посторонний голос.
— Да, пожалуй, достаточно.
Мое тело вдруг расслабилось и я провалился в глубокий сон.
Два дня меня не вызывали и вот опять у следователя. Он уже один.
— Юрий Александрович, мы провели расследование. Вы перед судом должны пройти медэкспертизу. Распишитесь вот здесь.
— Но я даже не читал дела и не знаю в чем меня конкретно обвиняют.
— Сейчас это не обязательно. После медэкспертизы, вы ознакомитесь с делом.
— А что я должен подписать?
— Вот эту бумагу, что вы отдали все найденные вами документы Мире С. и дальнейшей судьбы их не знаете.
Я подписал этот странный документ.
В камерах Большого дома меня продержали еще неделю и, наконец, отправили на медэкспертизу.
Это было шестиэтажное здание, с решетками на окнах до последнего этажа. Каждый вход на этаж запирался на такие же могучие прутья. Сквозной коридор, с палатами слева и справа, упирался опять в решетки черной аварийной лестницы. Охранники сидели за столиками на лестничной площадке только парадной лестницы, врачи и санитары размещались в центре коридора, в светлом проеме, огражденном барьером. Когда я вошел в палату, то ахнул. На одной из кроватей сидел в больничном халате сам Николаев Сергей Николаевич.
— Вы?
— Я, я. Занимай эту койку, она свободна.
— Ничего не понимаю. Как же вы здесь?
— Благодаря тебе.
— Мне?
— Ну а кто же моего папашу, выдал. Святой дух что ли?
— Причем здесь папаша и вы?
— Вышло, что я охотился за документами своего папаши, чтобы прикрыть его.
— Чушь, ваше КГБ сошло с ума.
— Оно-то не сошло. Это все ширма обвинений, за ней стоят дела посерьезней.
— Это янтарная комната и компрометирующие документы.
— И янтарная комната в том числе. Кто-то пытается похоронить ее и сведения о содержании документов насовсем, да так, чтоб не было свидетелей.
— Что, что? Ты говоришь, похоронить свидетелей?
— А ты что, не понял куда ты попал?
— Меня прислали на экспертизу.
Сердце у меня упало от нехорошего предчувствия.
— Ха…ха…ха… Да знаешь где ты находишься? В психоневрологической больнице Министерства Внутренних Дел.
— Ну и что?
— А ты когда-нибудь читал книгу «Пролетая над гнездом кукушки»?
— Читал.
— Слыхал там такое слово — «лоботомия»?
— Не может быть? Неужели и нас хотят сделать идиотами?
— Ты отстал, парень. Наука давно ушла вперед. Здесь стирают память. Здесь тебе сотрут все — и документы, и янтарную комнату и даже меня. Выйдешь зато живой, не идиот, и не полуидиот, но с дырой в голове.
— Но я не хочу этого.
— Тебя и спрашивать не будут.
— И тебя тоже, так искалечат?
— А для чего ж я здесь.
Я не мог прийти в себя. Ужас охватил меня.
— Но ведь надо что-то делать?
