неплохая, но все же поношенная, по ней было видно, что он много путешествовал.
Сомнения по поводу того, что он когда-либо станет послушником, еще больше усилились. Он был, очевидно, не такой, как другие.
Они молча взбирались вверх по тропе, которая вела к краю кратера. От полуденной жары затихли звуки белого города. Где-то одиноко стучал кузнечный молот.
Люк внимательно смотрел по сторонам. Это станет его новой родиной. На улицах витал аромат еды, пахло жареной рыбой и вареной капустой. За одним из окон раздался веселый смех.
На площади вокруг колодца расположилась свора собак. При виде их мальчик вспомнил Ланцак, тот день, когда пришла волчья стая, и вздрогнул, поглядев на свою руку. От волчьего укуса остались светлые шрамы.
Мишель махнула рукой в сторону, и они пошли вверх по короткому переулку.
Две девочки, сидевшие на крыше, посмотрели им вслед и захихикали. Когда Люк поднял голову и посмотрел на них, они спрятались за парапет.
Дорога нырнула в длинный тоннель. Вороной обеспокоенно зафыркал. Через маленькие отверстия тоннеля его сумерки пронизывали узкие копья света. Люк заметил в потолке решетки. Если враг когда-либо доберется сюда, этот тоннель станет для него западней.
Они вышли почти вплотную к поднимающимся садам. Мальчик был удивлен количеством цветов, растущих здесь. Снизу, из гавани, хорошо видны были только высокие деревья, а теперь этот оазис среди скал раскрывался во всей полноте.
Среди деревьев Люк увидел играющую на флейте женщину. Она была целиком поглощена звучанием своего инструмента. Он охотно остановился бы, но Мишель не удостаивала всю эту красоту даже взглядом. Чудеса Валлонкура были ей хорошо знакомы.
Но почему она абсолютно ничего не рассказывает ему о городе? Сердце мальчика снова сжалось от страха. Должно быть, что-то произошло… Но что?
Он поглядел вниз, на гавань. Корабли теперь казались игрушечными, брошенными на пол из черно- синего марчьенского сланца. Тень на скале показывала, как сильно понизился уровень воды за прошедший час. Словно жук, ползла по черной глади маленькая весельная лодка.
— По коням! — резко приказала Мишель.
Люк погладил свою кобылу по шее и что-то шепнул ей на ухо, та беспокойно зафыркала. Когда он поднялся в седло, животное встало на дыбы.
Мишель схватила поводья.
— Не опозорь меня!
— Не опозорю, — нетвердым голосом сказал он, натянул поводья и выпрямился в седле.
За одно ласковое слово от нее он сделал бы все, что угодно. Но она больше не смотрела на него и въехала в очередной тоннель. По мостовой раздался цокот копыт.
На этот раз потребовалось много времени, чтобы выехать на свет. Прямо под краем кратера, неподалеку от ветряных мельниц, ущелье вывело их на широкую равнину. Местность немного напомнила ему Ланцак, только воды здесь было больше. Над маленькими садами раскинули свои кроны акации. Повсюду слышалось журчание воды. В паре миль вздымались красно-коричневые горы.
Далеко впереди сверкали доспехи рыцарей, приходивших в гавань. Некоторое время они следовали за караваном послушников, и Люк снова начал надеяться. Наверняка есть какая-то простая причина тому, что он едет отдельно от остальных. Может быть, не нашлось для него подходящей белой одежды или не хватало белых лошадей для всех послушников. Или Мишель стыдилась сказать ему об этом и поэтому была так молчалива.
Местность изменилась. Стало суше. Исчезли сады, уступив место скалам и пожелтевшей траве. Дорога пошла под откос, привела на мост, натянутый над глубокой пропастью.
Когда они оказались на другой стороне впадины, дорога раздвоилась. Мишель выбрала не тот путь, по которому проехали послушники! Он едва различал впереди их караван — так далеко они были. Кроме нескольких старых следов телеги, не было никаких указаний на то, что второй дорогой кто-то пользовался.
Люк поглядел на облако пыли впереди. Иного объяснения быть не могло. Ему предназначалась другая дорога. Но какая?
Он не решался спросить у Мишель, куда она его везет. Это значило бы назвать зло по имени. Нет, он определенно не станет об этом говорить…
Полуденная жара начала изматывать Люка. Он не утолил жажду у колодца в городе. От пыли саднило горло. Местность становилась все более пустынной.
Лошади взбирались по отвесному склону холма. Поднявшись на вершину, женщина-рыцарь натянула поводья своего коня.
— Там.
Люк поглядел вниз, на своеобразное озеро. Два мертвых дерева на берегу обтянуты неестественной желтой корочкой. Вода в озере невероятно голубого цвета, сменявшегося у берега сверкающими лазурными и ядовито-зелеными красками. Прибрежные скалы тоже покрыты чем-то желтым, казалось, разраставшимся к воде.
На противоположном берегу из расселины в скалах поднимался густой пар, а рядом Люк увидел дом. Это была простая каменная постройка с плоской крышей, выцветшими красными ставнями, похожими на воспаленные глаза. Рядом с домом была привязана лошадь.
— Там тебя ждут. — Голос Мишель звучал подавленно.
— Кто?
— Человек, который решит, что с тобой будет дальше.
Она избегала смотреть ему в глаза.
— Я… Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты спас меня. И… было приятно путешествовать с тобой. Ты хороший мальчик, Люк.
Он судорожно сглотнул.
— Мы больше не увидимся?
— Не знаю. Я подожду тебя здесь.
Люк посмотрел вниз, на дом. Кто же может жить в такой глуши?
— Кто ждет меня там?
— Этого я не могу тебе сказать. Только вот что: имей в виду, он ценит мужество больше всего остального. Единственное, что может произвести на него впечатление, — это храброе сердце. Что бы он ни потребовал от тебя, не забывай этого. Тогда у тебя все будет хорошо.
Всевидящее око
Люк набросил на ветку мертвого дерева поводья своего скакуна, нерешительно посмотрел на рапиру, свисавшую с седла. Охотнее всего он пристегнул бы оружие. Тогда он чувствовал бы себя воином, готовым встретиться с опасностью лицом к лицу. Но клинок, выкованный для настоящего мужчины, был слишком длинным для него, и с ним он будет еще больше похож на ребенка. Скрепя сердце, он оставил оружие на месте.
Люк погладил ноздри лошади, беспокойно бившей копытом. Это было место смерти. В лощине с озером не росла ни одна травинка, а странная вода убила даже деревья. Кобыле здесь не нравилось. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и фыркала.
— Я сейчас вернусь, — сказал он, хотя прозвучало это не очень уверенно.
Еще некоторое время он подыскивал причину, чтобы задержаться, но оттягивать встречу не имело смысла: он должен пойти в этот дом и предстать перед тем, кто его ожидает.
Люк вспомнил слова Мишель о том, что смелость ему поможет. За ним сейчас наверняка наблюдают. Он выпрямил спину и направился к дому.
На каменных стенах, словно желтая плесень, разрастались пятна серы, несло тухлыми яйцами. Под
