много, они себя славой не обидят. Пусть рядом с богами будет повариха. Я — против богов, поняли? От них уже тесно. Ты со мной согласен, Ундар? Боги, боги! А мы — не боги? Без нас ничего нет. Вот без нее, говорю, без Лены. За тебя, Ленок, красавица.
— Ая-я-й! Молодез, Володя! — взвизгнул тоже выпивший Ундар, не понявший, наверное, ни слова, только почувствоваший восторг его речи. — Празнигы…
У Володи в глазах стояли слезы:
— Эта гора будет всегда стоять и всегда будет зваться твоим именем. Ты, Ленушка, станешь бессмертна, как настоящая богиня. Мы все можем, потому что в нас вся сила земли — и ни в ком другом. Ты поняла, Ленок?
— Поняла, Володя, — улыбнулась Лена.
Милый, жалкий Володя! Он всегда, как только вспомнит свою Веру, расчувствуется и говорит, говорит… Господи, и зачем только люди умирают?! Как любил бы ее сейчас Володя живую, как было бы ей хорошо, обласканной такой горячей любовью!..
Все расшутились, разговорились. Лена радовалась: сбылось ее желание, было весело. И у Володи пройдет горе: горе не бывает вечным.
Любовь вечной бывает, а горе — нет.
Когда все разошлись, Лена помыла посуду, замочила на завтрак мясо и пошла спать. Она думала про себя, что она счастливая и день рождения у нее получился веселый и даже трогательный. На душе было тепло, и она всплакнула от счастья. Ну, ничего, что двадцать шесть, жизнь-то все-таки была хорошая.
И Степан пришел и уже не уедет до конца сезона.
