— Вполне возможно.
— Нельзя поручиться, что он из мести не поведет людей на новый Станфордский мост.
— В ближайшее время ему не удастся собрать достаточно большое войско. Да и кому он станет мстить, ведь Харальд сын Гудини пал в битве?
— Это все так. Но я не уверен, что из Магнуса получится хороший конунг, из отца ведь не получился. Я думаю, что править надо не так, как правил отец. Главное, стараться быть справедливым, а не жадным. И мирно заниматься торговлей.
— Твой отец тоже призывал людей к мирной торговле. Недаром он построил новый торговый посад — Осло.
— Да. Кое-что он сделал. — Взгляд Олава был устремлен на писчие принадлежности Эллисив — она как раз писала, когда он пришел.
— Я начинаю думать, что самое правильное отправиться сейчас в Норвегию, — сказал он. — Меня удерживает только одно: я не хочу враждовать с Магнусом.
— Зачем же враждовать? Нужно найти людей, которые помогли бы вам заключить такой договор, какой устраивает вас обоих.
— Я не смогу править вместе с ним, как отец правил с Магнусом сыном Олава.
— Тогда трудно тебе придется: ты не хочешь ни враждовать с братом, ни править вместе с ним, — сказала Эллисив. — Однако если ты поедешь в Норвегию, то только затем, чтобы стать конунгом?
— Да. Иначе мне там делать нечего.
Эллисив задумалась.
— Я знаю человека, который дал бы тебе добрый совет, — сказала она наконец. — И оказал бы тебе поддержку, если бы ты вернулся домой. Это епископ Бьярнвард. Он был назначен епископом всей Норвегии, но живет в изгнании в Исландии. Думаю, тебе не пришлось бы посылать за ним гонца дважды.
Глаза у Олава загорелись.
— После того как епископ Тьодольв так унизил тебя, мне бы хотелось вернуться в Норвегию с епископом, который занимает более высокое положение.
Эллисив не ответила, стараясь собраться с мыслями. Она уже свыклась с возможностью вернуться на Русь, но теперь Олав заговорил о Норвегии. Придется ждать, пока он сам остановит на чем-то свой выбор. Возможно, не так уж плохо вернуться в Норвегию вместе с Олавом.
Эллисив не стала говорить об этом, а продолжила свой рассказ.
Прошло четыре года. Харальд не приезжал.
Но на Сэле время бежало удивительно быстро.
Когда я оглядываюсь назад, мне кажется, что времена года сменялись там так же часто, как прилив и отлив.
И вот однажды — был погожий осенний день, я только что выкрасила шерсть и раскладывала ее сушиться у стены дома — передо мной появился Харальд. Его корабли пристали с другой стороны острова, и он пришел оттуда один.
Харальд огляделся.
— Я вижу, у тебя все в порядке, — сказал он так, словно мы расстались месяц назад.
— Спасибо. Как видишь.
— Ты пригласишь меня в дом?
— Охотно, — ответила я. — Только, надеюсь, ты позволишь мне сперва разложить шерсть? Она испортится, если оставить ее в куче.
Он засмеялся.
— Ты верна себе, — сказал он. — Ну кто еще дерзнет заявить конунгу, чтобы он подождал из-за какой- то шерсти?
— У тебя ко мне дело? — спросила я, торопясь покончить с шерстью.
— Нет, — ответил он. — Просто захотелось посмотреть, как ты живешь.
Я промолчала.
— И поговорить с тобой, — добавил он, как будто между нами ничего не случилось.
Харальд провел у нас почти две недели и, будь уверен, говорил достаточно. Теперь мне кажется, что он вообще не умолкал ни на миг.
Он рассказывал о походах и битвах, о победах и поражениях, и мы сами не заметили, как стали беседовать с ним, словно в давние времена.
Я, конечно, как и прежде, говорила ему откровенно все, что думаю.
Иногда он украдкой поглядывал на меня.
— Твоя речь слаще не стала, — сказал он.
— Я об этом много думала. По моему разумению, тот, кто боится сказать тебе правду в глаза, любит себя больше, чем тебя.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что любишь меня?
Он был удивлен.
— Ты угадал, — ответила я.
— Тогда бы тебе следовало быть поласковее, когда я в последний раз был у тебя в постели.
— В моей постели тебе нечего делать, пока ты называешь Тору королевой.
— Странная у тебя любовь.
Он уехал, но той же осенью снова приехал на Сэлу.
Ему снова захотелось поговорить со мной. Теперь он расспрашивал, что я думаю о том, о другом, и я отвечала, как могла.
Один раз мы даже поссорились.
Но в самый разгар перепалки он вдруг рассмеялся.
— Елизавета, — сказал он, — с тобою даже браниться веселее, чем мирно болтать с… иными.
— Добро пожаловать на Сэлу, будем браниться, сколько твоей душе угодно, — ответила я, После этого он частенько наведывался на Сэлу.
— Я помню то время, — сказал Олав. — Мать сердилась, а отец смеялся над ней.
— У нее были причины сердиться. Харальд никогда не любил Тору, это я поняла почти сразу. Он женился на ней, чтобы легче получить власть в стране, а заодно и мне отомстить. Но сам-то он знал, что предает и ее, и ее родичей. Он не собирался разводиться со мной. Хотя он и называл Тору королевой, ссорился из-за нее со священниками и сумел многим внушить, что она настоящая королева, Тора так и осталась для Харальда всего лишь наложницей.
В те годы он стал приезжать ко мне на Сэлу, если ему хотелось поговорить по душе.
Вопреки всему между нами в те годы возникла дружба, и со временем эта дружба стала такой, о которой говорил Халльдор, — свободной, не ведавшей страха. Мне кажется, я увидела Харальда таким, каким его хотел видеть Халльдор. Как ни странно, но Харальду, по-моему, нравилось именно то, что я его не боюсь. Он понял, что насмешками и презрением ничего не добьется, и больше не прибегал к ним. Так получилось, что мы стали ближе, чем были в годы нашего супружества.
— Ты сказала однажды, что отец виноват перед матерью больше, чем думают люди. Ты имела в виду то, что он женился на ней без любви?
— Да.
— На это можно смотреть по-разному, — медленно произнес Олав. — Не к лицу было матери и ее родичам договариваться о браке между ней и отцом за твоей спиной.
— Может быть, и так.
И Эллисив продолжала рассказывать.
Чего только я не узнала за эти годы, когда Харальд часто бывал на Сэле.
Он рассказывал о своих грабительских набегах на Данию и страну вендов. Каждое лето он ходил в походы, но не для того, чтобы завоевать новые земли.
— Я больше получу с Дании, грабя прибрежные селения, чем заставляя ее бондов платить мне, — говорил он. — А кроме того, моя дружина должна упражняться в ратном ремесле.
Он рассказывал также, что построил для себя новые усадьбы в торговом посаде Нидароса и в Осло, а еще в каждом посаде он поставил по церкви.
