Вот раз заставил он его снопы укладывать на самую высокую скирду. Кармалюк отказался. Тогда пан велел высечь его розгами. С той поры стал Кармалюк его злейшим врагом и пошел по свету ходить. Услыхал про него царь и захотел увидеть его, что он за человек. Но Кармалюк убежал, потому была в нем такая сила, что, как намалюет в тюрьме на стене челн, сядет в него с молодцами, да и выедет на волю.
Вот везли его в Сибирь, но и оттуда он убежал, написав на границе Сибири, на столбе:
Только богатых да панов Кармалюк очень не любил, обирал их и все это бедным раздавал, ведь и сам-то он из бедняков был, немало и на своем веку горя да неправды претерпел.
Помню я еще те времена, — рассказывал мне один крестьянин, — когда про Кармалюка говорили: вот там он то сделал, а там — то… Раз было так. Едет однажды Кармалюк в поле и видит, что запряг мужик пару молодых волов и работать их заставляет.
— Ты зачем таких малых мучаешь? — спрашивает его.
— А что ж мне, — говорит, — делать, ежели не на что больших купить?
— На тебе, — говорит Кармалюк, — сто рублей, да купи себе две пары крепких волов.
Тот поблагодарил, так и сделал. А пан как увидел у мужика таких хороших волов, то все и допытывается, где он украл их. Мужик говорит, что какой-то человек дал ему сто рублей и на эти, мол, деньги он и купил. Пан не верит и тех волов отбирает.
Встретил опять Кармалюк того крестьянина (а он такой был, что как проходит возле кого, то никто не видит его) и спрашивает, куда он дел деньги и почему волов не купил, как было ему сказано. Рассказал мужик все, как было.
— Ну, на тебе еще сто рублей, а это вот письмо пану отнеси да скажи, что я к нему в гости буду, я — Кармалюк.
Как услыхал это пан, собрал тотчас дворню, крестьян и думал, что Кармалюк никак не подступит. Да не тут-то было. Добрался
Кармалюк, взошел на крыльцо и к крестьянам обращается, все слышат его голос, а самого его не видят, — что могут они, мол, расходиться, так как пану они уже не нужны.
Был Кармалюк человек справедливый, проучал панов, которые над крестьянами измывались. Бедняки его сильно уважали, потому что как возьмет он что у богатых, то все бедным и раздаст.
…Спрашивают одного селянина: «А в этих Медоборских лесах Кармалюк прятался?» — «Он не прятался, да зачем ему было бы прятаться, если был он Кармалюк».
СЕМЕН ПАЛИЙ
Семен Палий хотел панов уничтожить, чтоб не было их, чтобы вся Россия была одна, простонародная. Они, те паны, приезжали поначалу к нам деньги зарабатывать, в прежние времена, ну, а теперь, видишь, как оно стало: куда ни глянь, куда ни кинь — все ихнее. Так вот и хотел Палий всех панов- господ перевести начисто, чтоб не было этой погани.
А Мазепа был чужеземец, хотел всех разорить.
Царь душой покривил перед Семеном Палием: не дал ему гетьманщины, — клялся, а обманул.
И подался Палий от царя на острова, перед царем не склонился. Он и поныне жив. Как нарождается молодой месяц, то и Палий молодеет, а как на ущербе, то стареет и он.
Время придет — будет воевать Палий с царем за простой народ.
СКАЗКА ПРО СЕМЕНА ПАЛИЯ
Был Семен Палий лыцарем великим. Про него много чего, бывало, рассказывали запорожцы нашим отцам, а отцы уж нам.
Где-то, говорят, жили казаки, и был среди них молодой казак Семен. Раз кошевой собрал войско и махнул воевать орду и ляхов, а Семен добро сторожить остался. А в ту пору хат еще было не очень-то густо, жили больше в куренях. Вот и дохозяйничался тот Семен, пока не сжег курень кошевого. «Что тут делать? — думает он, — приедут — несдобровать мне». Взял он рушницу, да и подался.
Долго он пробирался по лесным оврагам и зашел в такие пущи, что одно только небо видно. Сел и отдыхает. И надвинулась вдруг туча, начал накрапывать дождь, потом гром, молния. Смотрит Семен на скалу — вдруг выскакивает бес. Как загремит гром — он под скалу, как затихнет — он вылезет и бога хулит. И думает Семен: «Что теперь делать? Или ему смерть, или мне». Только выскочил бес на скалу, а Семен прицелился и попал.
— Ой, бей еще раз, бей еще, — просит бес.
— Хватит с тебя и одного разу.
Он знал, что если выстрелит второй раз, то бес убежит. Зарядил Семен рушницу и стал пробираться через камыши в пущу. Идет он и идет, а камыш-то густой да высокий, и свету не видать. Слышит он — трещит камыш и что-то прямо на него сунется. «Что бог даст!» — говорит, и туда. Глядь — показался дед, старый-престарый и седой.
— Здорово, — говорит, — сын!
— Здорово, дедусь!
— Куда тебя бог несет?
— Так, мол, и так, — говорит, — счастья ищу, дедусь, или зверь меня съест, или дойду до Великого Луга в Запорожье. — И начал ему Семен рассказывать. — Сжег, — говорит, — я курень, и боюсь гнева казацкого: или палками прибьют, или на виселицу.
Дед и говорит:
— Сейчас за тобой погоня — сорок человек; только ты не бойся, — ступай к кошевому, он простит.
Потом показывает дед свою рушницу и говорит:
— Тут такая мушка, что стоит только нацелиться — и попадешь. Давай, — говорит, — поменяемся.
А наверху над камышами летел чирок. Дед нацелился, бахнул, он и упал.
— Хороша рушница, — говорит Семен, — а моя-то еще лучше. Я, — говорит, — не только зверя убил.
А дед опять и говорит:
— Ну, раз не хочешь меняться, то дарю я тебе эту рушницу за то, что ты убил сатану. И будешь ты, — говорит, знатным лыцарем, будешь побеждать неприятеля. И будешь ты, — говорит, — как месяц меняться: когда будет месяц на ущербе — и ты состаришься, взойдет молодик — станешь и ты молодым. Возвращайся же, сыне, к кошевому.
Сказал это дед и бог весть куда делся, не простой, видно, был человек, а святой апостол. Помолился Семен и пошел к кошевому. Пришел — да прямо в курень. А кошевой только что умылся, утирается, молитву творит. Семен на колени.
— Ну что, — говорит, — нечестивец, явился?
— Не возлагай, — говорит, — тато, на меня великого гнева, это я спалил твой курень.
— Счастье твое, — говорит, — что не поймала тебя погоня, заколола б.
