В тот период я ощущал гордость за своих коллег, работавших до меня в Центре. Оценка, которую дал сам автор событий, описанных в справках, стоила того. Действительно, все кратко, четко и без субъективизма — факты и результаты... Мы еще немного пообщались, и Герман Степанович стал собираться на торжественное собрание, спросив меня о том, буду ли я в Доме космонавтов. Получив утвердительный ответ, он, не прощаясь, сказал, что там и встретимся, и в раздумьях двинулся из штаба.
В тот период уже перестали избирать президиум собрания, а просто разместили космонавтов Первого отряда на сцене — в удобных креслах вокруг небольших столиков с цветами. Поскольку Герман Степанович последние годы присутствовал на мероприятиях Звездного городка редко, то ему сразу же дали слово.
Он встал с кресла, подошел к краю сцены и попросил включить в зале свет, объяснив, что его видят все, а он практически никого. Так и оставшись на краю сцены, второй космонавт планеты Земля поздравил всех присутствующих с великим праздником Космонавтики и, обращаясь к залу, сказал:
— Вот по пути к вам я побродил по штабу, повстречался с интересными людьми, почитал исторические документы и хочу сказать вам следующее: пришла пора покаяния! Ведь не все в нашей и особенно моей жизни было ладно и складно. Я знаю, что во многих делах грешил, кого-то обидел, кого-то зацепил неосторожным словом и принес много неприятностей моим старым товарищам. Нет же, конечно, не со зла, а по глупости. Не умышленно, а под «парами», а значит, опять же по глупости! Простите меня люди добрые. Я ваш, я с вами и еще раз прошу меня простить!
Его голос дрогнул, чувствовалось, что эта речь дается ему трудно, но звучит искренне. Его взгляд бродил по рядам и, остановив его на один миг на мне, он произнес:
— И еще спасибо тем, кто побудил меня покаяться! Я ведь давно хотел это сделать, да все как-то ждал подходящего случая. Вот он, кажется, и нашелся!
Зал грохнул аплодисментами, у многих ветеранов заблестели, от вдруг нахлынувших слезинок, глаза. Вечер удался, и на этой волне он продолжался долго. Выступали другие, каждый вспоминал свои « грехи », просил у всех прощения, но это было уже не то и не так...
«Синдром Василия В.»
Что это за «синдром» и чьим именем назван — космонавты знают. Ну а уважаемому читателю, думаю, это совсем даже не интересно... Какая разница?
В. В. пришел в отряд в наборе 1976 года. Вместе с ребятами своего потока прошел общекосмическую подготовку, а затем еще и годовую подготовку в Ахтубинске, где из них буквально «сделали» отличных летчиков-испытателей, правда, 3-го класса. Эта подготовка парням была предложена потому, что шла работа над программами «Буран» и АКС, где было четко обозначено — уметь хорошо летать. Как тогда уже пелось в песне: «Летчик может не стать космонавтом, космонавту нельзя не летать!»
И парни старались изо всех сил, так как очень надеялись на полеты в качестве командиров больших космических кораблей нового поколения. Не обошлось и без потерь. Во время одного из тренировочных полетов погиб В. Иванов, хороший и душевный парень. Его жена и дети остались в Звездном...
Завершив «испытательские» будни, В. В. приступил к подготовке в составе экипажа, инженером которого был многоопытный Виктор Савиных. В. В., конечно, очень старался и страшно боялся упустить свой шанс, но его «мучила» одна проблема, которую он тщательно скрывал. Это была болезнь. И о ней до его полета так никто и не узнал, хотя догадки были...
Весь отряд ходил на спортивные занятия в бассейн, где все, как обычно, плавали после пробежек и занятий на силовых тренажерах. Завершалось все небольшими посиделками в парилке. И вот однажды я обратил внимание, что В. В. как-то избегает прямых взглядов при встречах со мной. Ну, обратил я на этот момент внимание, уточнил через оперативные возможности и не получил никаких данных, которые бы могли насторожить. Тогда «списал» все на особенности характера и тревоги никакой не бил.
Как-то в один из тренировочных дней в бассейне заметил, что, несмотря на теплое время, В. В. слишком утепляет интимное место. Перепроверил ситуацию через врачей, и те опять заверили, что никакой тревоги нет. Поскольку мы с ним не контактировали в постоянном режиме, то и особого внимания я на В. В. не обращал, доверившись врачам, которые приняли к сведению мои сомнения. Но подготовка шла своим чередом, и время полета экипажа В. В. близилось. Все шло, как и было заведено по космическим традициям. Экзамены, проводы на
Байконур, предстартовая подготовка на 17-й площадке. Я, как и полагалось по штатному расписанию, был в составе оперативной группы, возглавляемой А. А. Леоновым.
И вот здесь все проявилось как нельзя ярче. В. В. просто стал избегать встреч со мной, и чем ближе к старту, тем более он мандражировал. Конечно, все можно было объяснить предстартовым волнением, но как-то не очень клеилось. Я вновь обратился к врачам и поделился своими соображениями с Алексеем Архиповичем. По его указанию врачи во время предстартовой медкомиссии проверяли все параметры, как говорится, по полной программе, но пришли к выводам, что нет симптомов каких-либо заболеваний. Ни углубленных, с анализами, ни визуальных проблем не обнаружили.
Посовещавшись, доложили и на госкомиссии, что просто молодой космонавт излишне взволнован и, по прибытию на станцию «Салют 7» придет в себя и будет работать нормально. На том и порешили, но подробную справку о происходящем со своими выводами, сомнениями и соображениями написали. После этого я позвонил руководителю отдела и зарегистрировал указанный документ. В. В. перед стартом «отпустило», и в корабль он сел совершенно спокойный. Так началась его работа в космосе, которая была недолгой. Впервые космический полет прерывался по причине болезни командира экипажа. В связи с этим Центр подготовки испытывал трудные времена. Досталось и командованию, и специалистам, и космонавтам. Генеральный конструктор В. П. Глушко буквально рвал и метал. А В. В. метался по станции, испытывая муки физические и душевные. Он сознавал, что его желание слетать, скрыв болезнь, обернулось личной трагедией, а главное, и самое страшное, срывом полетного задания.
Ему пытались помочь советами, рекомендовали принимать те или иные лекарства. Но он уже «запаниковал», и ему ничего не помогало. Хотя, как говорили знатоки таких болезней, для лечения простаты можно было бы что-нибудь придумать... Но ЦУП и руководство уже приняли решение прервать полет и готовиться к посадке. С чувством глубокой досады мы с Алексеем Архиповичем и оперативной бригадой спасателей вылетели на место посадки. С Леоновым договорились, что сразу после приземления мы вдвоем, без свидетелей, побеседуем с В. В. Мудрый Алексей Архипович сразу предложил: если он признается, что эта болезнь у него была и до полета, то и доклад Генеральному и руководству страны будет правильным, если нет, то...
Посадка прошла в штатном режиме. Спасатели и медики быстро поставили специальную палатку. В нее и «затащили» бледного и растерянного В. В. Увидев Архипыча и меня, он буквально прослезился и, не дожидаясь наших вопросов, сказал: желание полететь было настолько сильным, что он удачно «глушил» болезнь, рассчитывая, что в космосе она не даст о себе знать. Однако ошибся и теперь винит себя за весь этот обман.
Алексей Архипович Леонов констатировал, что хотя по-человечески понимает все, но простить обман трудно. Однако тут же добавил: «Мы ведь понимали, что какие-либо отклонения у тебя есть, но обнаружить не смогли. Значит, теперь ты, В. В., обрек все последующие экипажи на более тщательные медицинские проверки. Но Главного я буду убеждать в том, чтобы полет сочли экспериментальным, и хоть ты и чудак на букву «М», но я буду писать представление к званию Героя Советского Союза хотя бы зато, что ты в космосе первым испытал сильные физические страдания и боли. Однако оставаться после всего этого в отряде космонавтов я бы тебе не рекомендовал!»
После многих докладов и письменных отчетов В. В. все-таки наградили звездой героя, хотя и матерились при этом здорово. Некоторых медиков уволили, часть наказали. Но теперь в медуправлении стал часто появляться огромный лысый доктор с чудной фамилией и огромными руками с крупными пальцами. Он системно ставил космонавтов в «позу прачки» и активно «работал» пальцами в поисках простаты.
Некоторые космонавты, например, Саша С. после такой процедуры поворачивался к доктору и как бы
