увидев, что ему предоставили больше свободы, и узнав, что Королева постоянно обращается к Королю, прося за него, Барбен отправил ей письмо с благодарностью за оказанную доброту.
Ему позволили сделать это, запретив многое другое; а сами тем временем связались со своими сторонниками в окружении Королевы и предупредили их о необходимости быть начеку и внимательно следить за получением писем.
Барбен отправлял письма со слугой; их перехватывали и доставляли г-ну де Люиню, который снимал с них копии, снова запечатывал и переправлял Королеве; с ее ответами он поступал точно так же; из того, что Государыня открывала Барбену, он узнавал многое о ней самой.
Лишь первое письмо Барбена Королеве было честно передано слугой в ее руки. Она ответила, что ей тяжко пребывать в таком жалком состоянии; что она решила умолять Короля позволить ей вернуться; но прежде хотела бы знать его мнение, но рядом с ней нет никого, кому бы она могла доверять. Барбен не советовал ей делать это теперь, поскольку в это самое время, 4 октября, были отправлены грамоты для созыва 24 ноября в Руане ассамблеи дворян; и если бы Королева передала свою просьбу в эти дни, ее враги, большинство из которых должны были собраться там, заявили бы, что она сделала это намеренно, дабы воспользоваться ситуацией и возбудить смуту в государстве.
Пока все это происходило во Франции, в июне император Матиас приказал назначить своим преемником в королевстве Богемия собственного шурина, эрцгерцога Фердинанда, к коему немецкие протестанты относились с большим страхом из-за того, что он изгнал их из принадлежащих ему территорий. Его назначение стало причиной созыва ассамблеи в Эльбрунне, на которой они объединились против католиков, несмотря на то, что император Матиас пытался отговорить их от такого шага.
Папа приказал опубликовать в Риме юбилярий о том, что необходимо Церкви, о преследовании еретиков, о согласии и союзе принцев-католиков.
Курфюрст Саксонии, то ли под впечатлением этого юбилярия, то ли давно дожидаясь случая, приказал с 31 октября по 2 ноября отпраздновать столетнюю годовщину опубликования Лютером в Вюртемберге первых тезисов против индульгенций Его Святейшества156; по этому случаю были отчеканены золотые и серебряные памятные монеты с соответствующими надписями.
Так же поступили и остальные лютеранские города Германии, а также гейдельбергские кальвинисты, отмечавшие в этот день свой собственный праздник.
В Италии тем временем шла жестокая война между испанским королем и герцогом Савойским; а в Далмации — между венецианцами и эрцгерцогом Фердинандом.
В начале описываемого года маршал де Ледигьер вступил с войсками в Пьемонт и взял сначала города Сен-Дамьен и Альбу со стороны Монферрата, тогда как со стороны Наварры принц Пьемонтский отвоевал у принца де Мажерана, союзника Испании, города Мажеран и Кревкёр — в последнем находился большой отряд испанцев. В этих столкновениях был убит дон Санче де Луна, наместник миланского замка, — событие, повергшее в изумление всю испанскую армию, а также всех ее союзников в Италии. Однако внутренние волнения во Франции, заставившие маршала де Ледигьера возвратиться в Дофинэ, подрезали крылья сему блестящему начинанию и вынудили принца Пьемонтского перейти к обороне; он защищался столь неудачно, что его город Версей, осаждаемый с конца мая доном Педро Толедским, 25 июля был вынужден сдаться и открыть ворота перед испанцами, заполонившими Пьемонт.
Хотя этот город был вскоре взят, ему легко можно было бы помочь, если бы герцог Монтелеонский не раструбил на две страны, что город взят, и этим пробудил гордость в герцоге Савойском, пожелавшем отправиться туда, обещая, что Король возвратит город. Но когда стало ясно, что они желают не вернуть город, а захватить новые земли и готовятся к осаде Аста, Король приказал маршалу де Ледигьеру немедленно оставить горы; он отправил туда герцога де Роана и графа де Шомберга с полком ландскнехтов, воевавшего против принцев; таким образом, там собрался весь цвет французской знати, насчитывавшей вместе с войсками герцога Савойского десять тысяч пеших воинов и две тысячи всадников. Они вступили в Аст, вознамерившись согнать испанскую армию с насиженных мест, которые она занимала в окрестностях города.
Первого сентября они атаковали Фелизан, где находились две тысячи трентцев, и на следующий же день взяли город благодаря мужеству французов, которые, опасаясь, что их захотят опередить, не дожидаясь приказа, преодолели ров, взобрались на вал, доблестно сражаясь со всеми, кто оказывался у них на пути, и захватили город, в коем им досталось одиннадцать вражеских знамен. На следующий день они продолжили наступление, захватили еще два знамени, а 4 сентября осадили Нон, в котором засели две тысячи человек из армии неприятеля, и 7 сентября взяли его; они гнали вражескую армию прочь от Аста к Танаро.
Все эти подвиги немного охладили дерзкие поползновения дона Педро и дали повод заключить 9 октября договор при Павии, статьи коего были предложены Мадридом и одобрены Парижем. По этому договору состоялась реституция пленников и захваченных до и после заключения договора в Асте городов, герцогу Савойскому предложили разоружиться, что он и сделал, вернув все захваченные им города. Дон Педро должен был снова ввести туда свои войска в течение ноября, согласно условиям договора в Асте. Тогда же было объявлено о прекращении боевых действий в Пьемонте и Миланской области. Однако выполнение всех взаимных обязательств и примирение было делом будущего, о чем мы скажем в свое время.
Распря между венецианцами и эрцгерцогом Фердинандом завершилась, эрцгерцог пообещал изгнать из своих земель тех ускоков, которые оказались замешанными в последних волнениях, а также тех, кто занимался пиратством, обещая отправить их в город Сенью под присмотр немецкого губернатора — человека достойного, который мог бы удержать их в повиновении. Их корабли были преданы огню. Впрочем, война продолжалась вплоть до начала следующего года.
Тем временем 4 октября ассамблея дворян открылась; Король и все депутаты собрались в Руане. Продлилась ассамблея до 26 декабря. На ней было сделано множество отменных предложений по обустройству государства; однако толку никакого все равно не вышло, поскольку цель ассамблеи была иной, к тому же все было организовано таким образом, что не имелось никакой возможности принимать мудрые и обдуманные решения.
Основным замыслом де Люиня было обрести поддержку у депутатов данному им Королю совету убить маршала д’Анкра и удалить Королеву-мать. Его заботы не простирались далее.
И все же одна замечательная вещь на ассамблее случилась: парламентарии заявили о своем желании опережать дворянское собрание по важности своего положения, дабы вместе с принцами, герцогами, пэрами и офицерами короны давать Королю советы, необходимые для блага государства.
Г-н де Люинь, не желавший ссориться с парламентариями, нашел способ примирить стороны: поставить дворян возле Короля и Монсеньора означало уступить свои места членам парламента.
Во время ассамблеи в возрасте семидесяти четырех лет скончался г-н де Вильруа, которого судьба несколько раз пыталась удалить от двора и которому всегда удавалось удержаться благодаря своей мудрости. Последние годы, желая обратить его к себе, Господь также пытался отъять его от государственных дел, но так и не победил его честолюбия, пока наконец не наслал на него болезнь, уничтожившую его в течение тридцати часов и исторгшую из его уст слова, свидетельствующие скорее в пользу его заблуждений, чем мудрости: «О мир, как ты обманчив!»
Он стал государственным секретарем в 1566 году, в правление короля Карла IX, и со славой сохранял за собой эту должность до дня Баррикад, после которого король Генрих III отправил его в отставку. Генрих IV вернул его по совету г-на де Санси, пользовавшегося доверием и милостью Его Величества. Дабы еще больше подчеркнуть свою верность, он отдал одну из своих дочерей в жены сыну г-на д’Аленкура и пользовался большим уважением Короля до самой его смерти. Случилось, однако, и ему пережить период немилости. Один из его людей, Л’Ост, выполнявший его поручения и бывший в курсе его переписки, шпионил в пользу Испании. Г-н де Вильруа велел изловить Л’Оста, но тот утопился в Марне. И все же Король так хорошо относился к нему, что простил его и не желал согласиться с его отставкой.
Он же ввел в окружение Короля г-на де Сийери и президента Жанена, которые относились к нему с большим уважением. Первый из них был связан союзом своего сына, г-на де Пюизьё, со старшей дочерью г-на д’Аленкура, давшего за ней помимо значительного приданого еще и должность государственного секретаря, которую занимал г-н де Вильруа; таким образом, они стали занимать сей пост par
