без губ, он начал карьеру с места чиновника баварской полиции. В нем Гейдрих нашел надежного партнера, готового к сотрудничеству в любое время и по любому вопросу. Именно Мюллер усовершенствовал систему шпионажа Гейдриха, исходящую из принципа нарушения общественных норм. В основу своей модели он положил приемы, применявшиеся советскими политическими органами, усовершенствовав их организационно применительно к собственным идеалам. Благодаря его деятельности становой хребет немецкого народа был сломан. Любое оппозиционное движение он душил еще в зародыше, сумев к тому же установить такой контроль даже за членами партии, что никто из них не чувствовал себя в полной безопасности от глаз и ушей гестапо.
Крупнейшей его задумкой было создание центральной картотеки с включением в нее всех живущих в стране людей с соответствующими примечаниями и пометками по любому «сомнительному эпизоду», какой бы характер он ни носил. До 1939 года он не был нацистом, да и не стал таковым, если не считать формального вступления в члены партии. Принципы, по которым он судил о людях, отличались от партийных. Решающим фактором, по его мнению, было убеждение, подчиняется ли тот или иной индивидуум полностью и безоговорочно государству или же склонен к независимому мышлению и действиям. Он не признавал законов, не способствовавших укреплению всемогущества государства. Его узкое полицейское мышление не позволяло ему выходить за эти рамки. Он воспринимал в качестве врага любого, кого подозревал в интеллектуальном сопротивлении. Люди, знавшие Мюллера, утверждают, что он будто бы был настроен против национал-социализма из-за нарушений государственной дисциплины и что идеологические концепции не играли для него никакой роли. Так же как он служил баварской народной партии до 1933 года, а затем – национал-социалистской партии до 1945 года, он был готов служить как верная полицейская собака любому режиму, который взял бы его к себе на службу.
Некоторые коллеги Мюллера выражают мнение, что он еще в 1944 году установил контакт с русскими и переметнулся к ним после краха Германии. Думаю, что идея эта не слишком уж и фантастична. В гестапо имелся специальный отдел, в задачу которого входило поддержание радиосвязи захваченных советских агентов с их центром, словно они еще находились на свободе. Таким путем советское Верховное главнокомандование получало дезинформацию, на основе которой зачастую принимало неверные решения, имевшие нежелательные для русских последствия. Подразделение это носило название «отдел радиоигры» и насчитывало в 1944 году около 300 сотрудников. Ничего невозможного нет в том, что Мюллер использовал одну из целого ряда линий этой радиосвязи для вхождения в контакт с русскими – для передачи верной информации – непосредственно перед самым крахом.
Как бы то ни было, точно установлено, что некоторые бывшие сотрудники гестапо появились позже в Восточной Германии, пройдя необходимое «переобучение» в России. Вместе с тем соответствует действительности, что один из ближайших помощников Мюллера ведал делами коммунистов и нес непосредственную ответственность за смерть в концентрационных лагерях многих их тысяч. Но большевики, как известно, не были слишком беспощадными к людям, которые, хотя бы временно, могли оказаться для них полезными. Так что в их числе мог оказаться и Мюллер. Человек, который в течение ряда лет являлся главой немецкой секретной государственной полиции и поддерживал своими полицейскими силами порядок во всей оккупированной немцами Европе, мог продать русским свои знания и опыт. Мюллер к тому же отличался феноменальной памятью. Он мог, например, без долгих раздумий назвать имя даже не слишком важного агента, находившегося в каком-нибудь небольшом городке за границей. Ни один другой полицейский эксперт не обладал столь обширными знаниями о людях и не разбирался так детально в политической обстановке не только в своей стране, обладая данными, представлявшими постоянный интерес, как Мюллер.
Исходя из этого, вполне можно предположить, что Мюллер сейчас спокойно работает на русских, хотя никаких доказательств этого нет. Известно лишь, что после смерти Гитлера он исчез из имперской канцелярии вместе с надежным другом Шольцем. С тех пор ни об одном из них никто ничего не слышал. А ведь именно Шольц возглавлял «отдел радиоигры».
Если охарактеризовать Мюллера было довольно просто, то сделать это в отношении генерала СС Артура Небе[43] гораздо сложнее. Он был начальником V управления Главного управления имперской безопасности. Его участие в заговоре 20 июля 1944 года показывает, что, служа Гиммлеру и Гейдриху (как оказалось, вынужденно), он на самом деле находился в оппозиции к национал- социализму.
Без сомнения, Небе был умным человеком. Происходил он из семьи гражданского служащего в Пруссии. В политическом плане действовал, исходя из тактических соображений. Не вызывает сомнения тот факт, что в нацистскую партию он вступил, понимая, что будущее принадлежало именно этой партии. То, что это будущее будет продолжаться всего несколько лет, он тогда предвидеть не мог. В 1932 году прусским чиновникам было запрещено вступать в эту партию. Будучи тогда служащим прусской уголовной полиции, он вступил в НСДАП под чужим именем – в небольшую и изолированную региональную группу. Его расчет оказался правильным, так как после прихода Гитлера к власти он оказался одним из немногих офицеров полиции – членом партии, что обеспечило его назначение на руководящую должность.
Поскольку он на самом деле являлся первоклассным офицером полиции, в отличие от новичков, Небе быстро доказал, что назначен на свою должность не зря. Он никогда не выступал против методов, применявшихся Гейдрихом, принимая участие во всех значительных операциях и стараясь заслужить репутацию верного соратника Гейдриха. После начала так называемой «русской кампании» Небе даже взял на себя командование одной из оперативных групп СД (нечто вроде полицейской спецкоманды), на счету которой числятся десятки тысяч расстрелянных мирных жителей.
Его амбиции и способность предвидения – что в свое время привело его к национал-социалистам – побудили его, когда положение дел резко изменилось по всем позициям, перейти в лагерь оппозиции. Он был старым другом Гизевиуса, о котором мы уже упоминали, и с некоторых пор полагал, что тот поддерживает контакты с оппозиционным подпольным движением. К нему-то он и обратился, в результате чего был представлен лидерам Сопротивления.
Небе предполагал, что после краха нацистского режима Гизевиус займет высокий пост в полиции, и намеревался напомнить другу о себе, как об опытном эксперте в вопросах криминалистики. Вполне очевидно, что он не мог просто так покинуть должность, которую занимал, к тому же подпольщики нуждались в людях, находившихся на ключевых позициях в правительственном механизме. Умело, чего у него нельзя было отнять, Небе в течение длительного времени играл двойную роль, искусно избегая проколов. Не думаю, что информация, которую он предоставлял генералу Беку, бывшему начальнику Генерального штаба, Карлу Гёрделеру, бывшему обер-бургомистру Лейпцига, и другим лидерам оппозиции, носила незначительный характер. Если кто-либо из оппозиционеров попадал в трудное положение, Небе старался ему помочь. В частности, благодаря вмешательству Небе был освобожден арестованный было весной 1943 года коллега Канариса Донани. Связь Небе с заговорщиками вряд ли была бы доказана – настолько осторожно он себя вел, – если бы 20 июля у него не сдали нервы и он не скрылся бы из управления, едва начались аресты.
Когда у Кальтенбруннера возникло подозрение, что граф Хелльдорф[44] , президент берлинской полиции, каким-то образом связан с заговорщиками, он попросил Небе, который, как он знал, был другом Хелльдорфа, вызвать того к нему под любым предлогом. Вот тут-то Небе и решил, что Кальтенбруннер разгадал его игру, взял, как говорится, ноги в руки и бежал. На самом же деле Кальтенбруннер не имел ни малейшего подозрения в отношении Небе. Вначале он расценил бегство начальника V управления как нежелание предать своего друга и стал упрекать себя, что поставил одного из самых надежных своих подчиненных в такое трудное и щекотливое положение. Кальтенбруннер даже попытался войти с Небе в контакт и попросить его возвратиться с принесением извинений. Только значительно позже он понял, что бегство Небе связано не только с чувством дружбы…
Если описать всю подноготную истории бегства Небе, получился бы отличный и даже сенсационный сценарий для кинофильма. Тысячи сотрудников полиции были брошены на его поиски, но ему снова и снова удавалось ускользнуть от них. Хорошо зная методы работы полиции, он, наверное, еще долго бы скрывался, если бы не некая женщина. У дома, где она проживала, он всегда оставлял свой «мерседес» на ночь. И эта-то его слабость стала для него фатальной.
Небе не следует ставить на одну доску с другими участниками июльского заговора: он был все же в первую очередь оппортунистом. Уголовные методы Гейдриха его особенно не беспокоили, пока все шло
