Светлые волосы, гладко зачесанные назад, узкие скулы и волевой подбородок… Близко поставленные серо- зеленые глаза и остренький нос делали лицо неправильным. Затянувшееся молчание явно тяготило молодого человека, и он нервно постукивал средним пальцем по жилету.
— Я был у нее… да, был у нее. В тот день я подвез Сюзетту на своей машине на вокзал. А потом провел у тети весь день… Вернулся домой поздно вечером, когда уже кончились «Последние известия» по телевизору.
— Вы явились сюда, чтобы засвидетельствовать ее алиби?
— Да. Именно для этого я и приехал к вам по просьбе моей тети. У нее сложилось такое впечатление, что вы ей не верите. — Молодой человек замолчал и вопросительно взглянул на инспектора.
— Вы… в самом деле ей не верите?
Де Кок уклонился от ответа.
— Вы знали об угрозах по телефону вашей двоюродной сестре? — спросил он.
Пьер Лакруа покачал головой.
— Нет, вначале не знал. Сюзетта и тетя не говорили мне об этом. Я узнал обо всем только после убийства и ужасно перепугался.
— Почему?
Пьер Лакруа поднял на де Кока глаза, в которых затаился страх.
— Люсьенна… Ей тоже угрожала неизвестная женщина.
— Кто… эта Люсьенна? — удивленно пробормотал инспектор.
Пьер Лакруа проглотил слюну.
— Моя сестра… Люсьенна Лакруа.
16
Де Коку потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное.
— Если я вас правильно понял, вашей сестре, Люсьенне Лакруа, — спокойно повторил он, — угрожала по телефону какая-то женщина?
— Да.
— Как часто?
— Каждые два месяца.
— Начиная с какого времени?
— Это продолжается около двух лет.
— И началось после смерти Стеллы?
Пьер Лакруа покивал, прикусив губу.
— Стелла… да, женщина называла это имя. Сначала Стелла, говорила она, а следующая ты. — Молодой человек помолчал. — Нам это ничего не говорило, мы не знали никакой Стеллы. Отец и мать были еще живы и я от них никогда не слышал этого имени.
— Ваши родители умерли?
Этот вопрос явно не следовало задавать. Пьер Лакруа низко опустил голову.
— Они погибли в прошлом году… во Франции, в автомобильной катастрофе. Поехали навестить родственников, знаете ли, мы происходим из семьи гугенотов. Люсьенна и я после их смерти продали родительский дом. Не хотелось оставаться там жить. Тогда-то я и переехал в Неймеген, поближе к тете, которую очень люблю. А Люсьенна поселилась в Цейсте, на улице графа Людовика.
— Вы часто видитесь с сестрой?
— Конечно. Почти каждую неделю. Либо я еду в Цейст, либо она приезжает ко мне в Неймеген.
— Люсьенна хорошо знала Сюзетту де Турне?
Пьер Лакруа улыбнулся.
— Они двоюродные сестры. Мы все трое росли вместе, потом девочки немного отдалились друг от друга.
— Говорит ли вам что-нибудь имя Луизы де Колиньи, если, конечно, не иметь в виду жену Вильгельма Молчаливого?
Пьер Лакруа взмахнул рукой, как бы отметая это предположение.
— Нет. Это имя мне ничего не говорит.
— Вы когда-нибудь слышали фамилию Бернард?
Казалось, Пьер Лакруа пытается вспомнить что-то.
— Кажется, так звали одного друга моего отца, они подружились еще в студенческие годы.
— Стелла была его дочерью, — сказал де Кок. — Она была убита в Энкхойзене точно так же, как и Сюзетта де Турне.
Пьер Лакруа смотрел на него остановившимися глазами.
— Значит, — хрипло проговорил он, — Стелла все-таки была ее первой жертвой? — он поднял руку и тут же уронил ее на колени. — Мы никогда не придавали значения этим нелепым угрозам. Думали, что имеем дело с какой-то сумасшедшей, которая от скуки развлекается таким способом. Можете себе представить, как напугало меня сообщение тети Синтии о том, что Сюзетте тоже угрожали по телефону.
— А Люсьенна?
— Что вы имеете в виду?
— Она тоже испугалась?
Пьер Лакруа почему-то посмотрел на телефон, стоявший на столе де Кока.
— Когда мне стало об этом известно, я сразу же ей позвонил. Люсьенна не очень испугалась, она отнеслась ко всему довольно спокойно.
— Не испугалась?
Пьер Лакруа покачал головой.
— Нет. Она оценила все очень трезво. Зачем кому-то убивать меня, сказала она. Это какая-то глупость. У меня нет врагов.
— Чем занимается Люсьенна?
— Вы хотите знать, где она работает?
— Да.
— Служит в банке, в Амстердаме.
— У нее есть машина?
Пьер Лакруа кивнул.
— Но она не ездит в ней на работу, предпочитает добираться поездом, обычно в вагоне первого класса — в Амстердаме так трудно припарковать машину. Да и в банк ей не нужно являться слишком рано, как правило, она ездит поездом, который отходит от станции Цейст-Дриберген в десять часов пять минут.
Де Кок встрепенулся.
— В десять пять? — повторил он. — Это тот самый поезд из Неймегена, в котором была убита Сюзетта. Люсьенна работала в этот день?
— Нет, в этот день она осталась дома и лежала в постели, у нее разболелась голова.
Когда молодой человек удалился, Фледдер поднял глаза на своего шефа.
— Ну и что вы думаете обо всем этом? — нервно спросил он. — Начинается просто какой-то бред. У Жана де Турне алиби, засвидетельствованное его старым школьным товарищем, а у Синтии де Ламотт алиби, подтвержденное ее племянником.
Де Кок кивнул.
— Я думаю, молодой человек сделал это по рекомендации все того же Рихарда Бернарда. Видимо, наша милая дама вчера вечером обсудила с ним ситуацию, после чего связалась со своим
