вырвался из его груди.
Фледдер с тревогой посмотрел на своего учителя. Он знал об этих болях.
— Опять?
Де Кок кивнул.
— Все дело в психике, как говорит Ян ван Кейлен.
— Кто такой этот Ян ван Кейлен?
— Мой домашний врач. Когда я рассказал ему про эти внезапные боли, доктор объявил, что мои ноги — барометр, по которому можно определить ход расследования. — Инспектор ухмыльнулся. — Но меня это ничуть не радует. — Он ущипнул себя за икру. — Иногда это помогает. Вчера вечером, — продолжал он, — мне стало до смерти жаль этого несчастного Пита де Бура. После очной ставки с Синтией де Ламотт он был абсолютно уверен, что мы отпустим его на свободу.
— Но вы сами приказали отвести его в камеру?
Де Кок развел руками.
— А что мне еще оставалось? У меня не было иного выхода. Пита де Бура посадили, чтобы обезопасить, согласно договоренности между господином Медхозеном и комиссаром Бейтендамом. Не могу же я без их ведома отпустить его на свободу. Нет у меня таких полномочий! Кстати, ты сегодня утром говорил с комиссаром? — спросил он.
— Да.
— Ну и что он сказал?
— Бейтендам не считает необходимым освобождение Пита де Бура.
Де Кок подозрительно прищурился.
— Тут уж ты, конечно, постарался…
Фледдер кивнул.
— Бейтендам хотел было связаться с советником, но не застал его. Комиссар очень удивился, что мы не задержали Синтию де Ламотт.
Де Кок нахмурил брови.
— По подозрению… в чем?
— В убийстве!
Инспектор невесело рассмеялся.
— В убийстве собственной дочери…
Фледдер вскинул брови.
— А что, разве такого не случалось? Случалось, и не один раз. По-моему, показания Пита де Бура очень убедительны. Он признал в ней женщину, которая ехала вместе с Сюзеттой в купе первого класса.
— Я не придаю большого значения его показаниям, — пробурчал де Кок.
Фледдер поднял на него удивленные глаза.
— Не придаете большого значения его опознанию?.. — воскликнул он.
Де Кок покачал головой.
— С юридической точки зрения его показания не представляют особой ценности. Это не была очная ставка, проведенная по правилам. В комнате была только одна эта женщина и Пит де Бур был чертовски рад, что она отвечала его описанию. Ему же было важно доказать, что он говорит правду.
— Так говорил он правду или нет?
— По-моему, да… — нехотя признался де Кок.
Фледдер, не скрывая радости, потирал руки.
— Итак, он признал эту женщину…
Де Кок сокрушенно вздохнул.
— Да.
Молодой следователь ухмыльнулся.
— Это именно та женщина, — повторил он, — про которую он нам рассказал ранее… А теперь она пребывает на берегу Амстела, под крышей дома Рихарда Бернарда… чья визитная карточка найдена в купе первого класса… и, конечно, послужит вещественным доказательством.
Де Кок ответил не сразу, почувствовав, что колющая боль в икрах немного отпустила. Он снял ноги со стола и, подвинувшись на стуле, слегка наклонился вперед.
— Как Пит де Бур воспринимает женщин? — быстро спросил он. — Я имею в виду: на что он обращает внимание в первую очередь?
— На костюм?
Де Кок удовлетворенно улыбнулся.
— Вот именно. При первой встрече он видит не женщину… а ее одежду… темно-коричневый костюм из плотного твида и бежевую блузку с воланами…
Фледдер внимательно слушал его.
— Вы хотите сказать, — подытожил он, — что Пит де Бур увидел в купе первого класса не Синтию де Ламотт, а женщину, одетую точно так же, как она?
— Конечно. И мне очень жаль, что ты еще не вызволил несчастного парня из цепких когтей комиссара Бейтендама и господина Медхозена.
Фледдер недоверчиво посмотрел на него.
— Но ведь у меня нет веских аргументов для его освобождения.
Де Кок оттопырил нижнюю губу.
— А у тебя есть веские аргументы для его содержания под стражей?.. Я думаю, что их у тебя тоже нет. Ты непоследователен. То с пеной у рта доказываешь, что Пит де Бур убийца, то… — инспектор не успел закончить фразу — в дверь громко постучали.
— Войдите! — крикнул Фледдер.
Дверь распахнулась и на пороге появился белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, в элегантном светло-коричневом костюме и великолепных туфлях. Легкий плащ он перекинул через руку. Молодой человек был очень взволнован.
— Вы следователь де Кок? — спросил он.
Инспектор, привстав со стула, кивнул.
— Ко-о-ок, — уточнил он.
Молодой человек поклонился.
— Тогда я к вам…
Инспектор пригласил его сесть, и тот опустился на стул рядом с его столом, но тут же вскочил снова.
— Могу я представиться? Моя фамилия Лакруа. Пьер Лакруа. — Он снова сел, положив плащ на колени. — Я живу в старом Неймегене, а сюда явился по просьбе моей тети.
Де Кок выжидательно смотрел на него.
— Вашей тети?
Пьер Лакруа кивнул.
— Синтии де Ламотт, младшей сестры моей матери Габриеллы де Ламотт. После развода моей тети я занялся ее делами. Я очень люблю тетю Синтию и она ко мне всегда хорошо относилась.
— Это очень приятно…
Пьер Лакруа нахмурился.
— Тетя позвонила мне вчера вечером из Амстердама. Рассказала, что была у вас, сообщила о Сюзетте… об угрозах какой-то женщины. — Немного помолчав, он повернулся на стуле. — Тетя сказала, что вы задержали молодого человека, который узнал в ней женщину, ехавшую в то злосчастное утро в одном купе с Сюзеттой…
— Верно.
Пьер Лакруа энергично замотал головой.
— Нет, не верно! — возразил он. — Тетя не была в этом поезде, она находилась в это время в Неймегене, у себя дома, и я был у нее.
Де Кок медленно провел рукой по лицу, внимательно следя за молодым человеком сквозь пальцы.
