ему удалось совершить в своей жизни, он сделал в одно мгновение.
— Сегодня утром в замке я познакомился с молодой дамой, Эрикой фон Талштадт. Он представил ее как свою невесту.
— Вполне возможно она его невеста, но где она взяла это титулованное имя? В моем списке родословных Эрика фон Талштадт не значится, — сказала баронесса. — Она регулярно остается ночевать в замке и выступает в роли хозяйки на приемах, но мы ее просто не замечаем. Должна признаться, что это нам дается нелегко. Эрика не только красива, но очень обаятельна и держится с достоинством. Я иногда говорю вслух, что она некрасива, но я это делаю просто из чувства противоречия, ибо именно такой я сама мечтала быть в юности. Это, конечно, наивная уловка, но что поделаешь…
— Ее познакомил с Отто кто-нибудь из знатного рода? Или она сама познакомилась с ним?
— Сама. Мне кажется, принадлежать к знатному роду и жить в замке — цель ее жизни. Она уже была однажды замужем за судовладельцем из Гамбурга. Сейчас она разведена. Удобное положение. Эрика изменяла мужу, а он — ей. Но поговаривают, что будто бы она первая уличила его в неверности. Эрика не богата. Поэтому она и торопится стать хозяйкой у Отто. Но он очень скупой.
— Все судачат об их скорой свадьбе…
— Да. Но больше всех они сами об этом говорят. Оба. У Эрики есть любовник в Мюнхене, летчик. Если она выйдет замуж за Отто, она станет настоящей «фон», получит высший титул, какой только существует — станет графиней. Кроме того, она будет жить в огромном замке, не уступающем по величине дворцу датского короля, и сможет и дальше преспокойно любить своего летчика, он ведь женат, а женатые мужчины, как известно, предпочитают иметь дело с замужними женщинами. Незамужние обычно слишком сильно привязываются.
— Знает ли Эрика фон Талштадт, что замок не принадлежит Отто?
— По всей вероятности, да. Она не глупа.
— А также знает и то, что замок не перейдет в собственность Отто после смерти Валерии?
— Несомненно.
— Я стараюсь понять, кому была выгодна смерть Валерии, — пояснил Пьер. — Вроде бы ни Эрика, ни Отто в этом не заинтересованы. Единственный, кто от этого выиграл бы, только Филип фон Далау. Он снова становится владельцем замка, который когда-то передал сестре. Сейчас сложилась такая ситуация, которая, я думаю, очень выгодна для него. Раньше, когда он владел замком, было не очень-то легко продать его, теперь не слишком много любителей таких гигантских владений, вот ведь и вы сравнили замок с дворцом датского короля. Но я слышал от Отто, что не так давно город предложил купить замок, чтобы создать там культурный центр. Отто сказал, что Филип, безусловно, согласился бы на это предложение, если бы оно поступило в то время, когда он еще владел замком. Но теперь он снова получил замок и, я полагаю, город не изменил своих намерений.
Баронесса с недоумением посмотрела на Пьера.
— Вы намекаете, что Филип был заинтересован в этом? Иными словами, вы предполагаете, что он мог иметь отношение к убийству Валерии? Чепуха! — воскликнула баронесса, не давая Пьеру возразить. — Этот молодой человек постоянно сидит в долгах. Валерия уже один раз вытащила его из тюрьмы…
— Вытащила или спасла?
— Вытащила. Его посадили туда за долги! Филип — типичный повеса, он у всех у нас клянчил деньги. У меня тоже занял больше, чем он стоит сам, и я уже примирилась с мыслью, что больше никогда их не увижу. Вот какой это человек!
— И все-таки вы хорошо относитесь к Филипу, не так ли? — спросил Пьер.
Баронесса еще долго брюзжала себе под нос, а потом, немного успокоившись, сказала:
— Да, я должна еще кое-что добавить. Знаете, он типичный сорванец, из тех, что сначала нашкодят, а потом явятся к вам с букетиком фиалок.
— Я хотел бы поговорить с ним, — сказал Пьер. — Вы не знаете, где его можно найти?
— Вероятно, в Мюнхене. Дня два назад его видели в баре. У семейства Далау собственный дом в Мюнхене, большой дом с садом, в аристократическом районе. Обычно они переезжали туда зимой, на время оперного сезона.
— У вас есть адрес?
— Нет, но его можно найти в телефонной книге. Ищите среди фон Далау. Телефонная книга вон там. Вполне возможно, что дом еще значится за графом Леопольдом фон Далау.
Баронесса не ошиблась.
— Парк-аллея, двадцать два, — сказал Пьер.
Затем он спросил у баронессы, не предполагает ли она, что у Валерии могли быть враги, или просто люди, которые желали ей зла.
— Нет, таких я не знаю, — произнесла баронесса тихим голосом. — Валерия была красивой, воспитанной, только немного замкнутой девушкой. Ее все любили. Мы были рады, когда она начала бывать в молодежных компаниях, смеялась, танцевала. И только один мужчина злился на нее, ему казалось, что она его игнорирует. Он был мягким человеком, но очень замкнутым, как и она. Он был тяжело болен и очень страдал от этого, очевидно, настолько сильно, что однажды не выдержал и вышел из себя. С тех пор он превратился в злобного брюзгу. Я имею в виду Отто фон Далау.
— Других врагов у нее не было?
— А вы можете вообразить себе врагов Валерии? — спросила баронесса.
— Нет, — ответил Пьер.
— В том-то все и дело. Привет Филипу, если вам удастся его разыскать.
— Спасибо, передам.
8
По дороге в Мюнхен у Пьера появилось ощущение, что за ним следят. Он уже трижды замечал поблизости белую «лансию-фульвию»: дважды позади себя и один раз — впереди. Он бы не обратил на эту машину внимания, если бы ему не показалось, что за рулем сидит Эрика фон Талштадт. Пьеру никак не удавалось получше рассмотреть водителя «лансии» из-за того, что стекла отсвечивали на солнце, но у него не было сомнений, что за рулем сидит женщина, очень похожая на Эрику.
Когда Пьер немного притормозил, он увидел в зеркало заднего вида, что «лансию» догнал «опель», а потом начал ее обгонять. Пьер пропустил «опель» вперед, а потом увеличил скорость и обогнал его. Маневр удался. Теперь за ним ехал только «опель». Но отставшая «лансия» начала то и дело выезжать на обочину. Ее водитель явно не хотел терять из виду машину Пьера. Когда же Пьер снова увеличил скорость и оторвался от «опеля» на большое расстояние, «лансия» обогнала «опель». Желая проверить свои подозрения, Пьер то притормаживал, то давал газ. «Лансия» делала то же самое. Видимо, водителю «опеля» это надоело, и он снова обошел «лансию», обернувшись при этом и укоризненно покачав головой. Пьеру надоели эти фокусы, и он решил удрать от «лансии». Выжав предельную скорость, он стал искать поворота, чтобы при первой возможности свернуть в сторону.
Вскоре справа между деревьями показался съезд на дорогу, которая вела к ресторану. Включив сигнал правого поворота, Пьер осторожно свернул с шоссе и по дороге, петлявшей между елями, выехал на стоянку перед рестораном. Он остановился рядом с шестью машинами, выстроившимися в ряд слева от входа, вышел и стал смотреть, свернет ли следом за ним «лансия». Ждать пришлось недолго. Через несколько минут он увидел белую «лансию», которая ехала очень медленно, будто кралась среди деревьев.
Пьер не ошибся — за рулем сидела Эрика фон Талштадт. Повернувшись к ней спиной и сделав вид, будто осматривает машину, он несколько раз пнул ногой ком снега, забившийся между левым передним колесом и брызговиком и при этом краем глаза наблюдал за Эрикой. Увидев, что она припарковалась справа от входа, Пьер направился к ресторану. Заметив его, Эрика фон Талштадт отвернулась и наклонила голову, словно искала что-то на полу. Замедлив шаг, Пьер подошел к «лансии» и открыл дверцу.
От неожиданности Эрика вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и радостно воскликнула:
