был рыцарь по имени Аршамбо де Сент-Арман. Возможно, рыцарь сменил имя, поскольку фактически был объявлен вне закона в некоторых районах Франции?
Отец Леонардо пожал плечами и продолжил читать. Записи становились все более немногословными. Папская булла
Отец Леонардо потер глаза и взял следующий скоросшиватель. «Свитки и раскопки в Кумране, на Святой земле» — гласила надпись на обложке. На нескольких обзорных планах, выполненных отцом де Во, были изображены одиннадцать пещер, случайно обнаруженных на Мертвом море. В списке личного состава, подписанном служащим Французского института археологии, указывались фамилии помощников, в том числе Хаима Рафуля. Служащий также вел зарплатную ведомость, куда заносил суммы, выплаченные работникам. Документ — вне всякого сомнения, оригинал — датировался февралем 1952 года. Через две страницы отец Леонардо обнаружил аналогичную ведомость, датируемую мартом. Как ни странно, три фамилии из нее были вычеркнуты. Хаим Рафуль, Игаэль Юнгблют и араб по имени Мохаммад аль-Захин. Очевидно, они были отстранены от участия в раскопках.
Отец Леонардо продолжал читать. Дальше следовали перечни находок из всех пещер. На листе, посвященном пещере семь, отмеченном надписью «раннехристианский период», кто-то написал по- французски «практически полностью разграблена». Отец Леонардо знал о свитках Кумрана. Во время учебы он должен был прочесть и проинтерпретировать некоторые отрывки дамасского свитка из четвертой пещеры. Свиток, согласно оценкам археологов, датировался 75 г. до P.X. и включал в себя две части. Он пробежал глазами остальные строки и принялся теперь — было уже далеко за полночь — за ту папку, которую первой достал из шкафа: «Общества веры, тайные союзы и организации, окруженные ореолом таинственности». Однако в большинстве случаев это были вполне безобидные братства, которые действительно усиленно защищали веру. Изучив дела розенкрейцеров, отец Леонардо пролистал несколько страниц. Внезапно он насторожился. Хотя титульный лист и находился в папке с надписью la confrerie Jesus Christ,[39] все остальные листы были изъяты. Он поднял телефонную трубку. Вскоре раздался заспанный голос монаха-францисканца, дежурившего в ночную смену и, очевидно, все-таки заснувшего.
— Нескольких документов не хватает, — сообщил отец Леонардо.
— Документов не хватает? — резко проснувшись, переспросил монах. — Это невозможно.
— И тем не менее в папке I/VIII-GB XXI нет нескольких страниц.
— Уже иду! — взволнованно ответил монах.
Вскоре после этого щелкнул замок. Монах-францисканец в коричневой сутане торопливо вошел в маленький, по-спартански обставленный кабинет.
— Вот, пожалуйста, сам посмотри! — сказал отец Леонардо и подал францисканцу папку. Тот недоверчиво пролистал документы.
— Я не понимаю, — произнес он, сравнив дела с номенклатурой.
Отец Леонардо откашлялся.
— Брат, мне бросилось в глаза, что эта папка не покрыта пылью, как остальные. Возможно, кто-то был здесь недавно и забрал документы с собой?
— Это строго запрещено, — возразил францисканец. — Записи категорически нельзя изымать, таковы правила.
— Но, очевидно, кто-то не стал придерживаться правил, — цинично заметил отец Леонардо.
— Секундочку, я кое-что проверю, — неожиданно произнес монах и пошел прочь. Отец Леонардо последовал за ним. Францисканец сел за старинный пюпитр, достал какую-то книгу и начал ее листать. — Это невозможно, — заикаясь, заявил он.
— Что невозможно?
Францисканец подвинул к нему книгу. Отец Леонардо тихо присвистнул, когда прочитал сделанную от руки запись.
— Так вот оно что, — пробормотал он. — Я думаю, нас обоих отправят в отставку, если мы замолчим это происшествие.
Францисканец промокнул пот со лба и энергично кивнул.
Штруб, Берхтесгаден…
— Его просто нет дома, — прошептал Мошав, после того как Том позвонил и постучал в который раз.
— Его нет дома, или он не открывает, — ответил Том, рассматривая фасад.
Это был одноквартирный дом в типичном для здешней местности стиле загородной дачи. Двухэтажное строение с надстройкой на крыше. Жалюзи закрыты, окна за ними темны.
— Его нет дома, и точка! — резко заявил Мошав. — Поехали отсюда, а завтра вернемся. Мне вполне достаточно одной встречи с полицией в день. У меня нет никакого желания оказаться из-за тебя за решеткой.
— Погоди-ка, — возразил Том.
Он пошел вдоль фасада и оказался у кованых ворот, которые были заперты. Выложенная плитками дорожка вела за дом. Том осторожно перелез через ворота, предварительно убедившись, что никто не смотрит на него из окон соседних домов.
— Жди меня здесь и спрячься в тени. Если кто-нибудь придет, просто свистни мне и уходи.
— Ты сумасшедший, — пришел в ужас Мошав. — Полиция ищет опасных преступников. Если нас здесь кто-то заметит, нам крышка.
— Иногда приходится чем-то рисковать, — заявил Том и исчез в темноте.
Мошав нервно скрылся в тени. Уличный фонарь освещал Дорогу, но уже возле гаража было темно. Мошав внимательно осмотрелся. В доме напротив окна были темными, только время от времени в одном из них возникало разноцветное сияние от включенного телевизора. Дом рядом с этим — старый, крытый гонтом жилой дом, был погружен во мрак. Очевидно, там уже все спали.
Мошав в нетерпении считал секунды, но они скоро превратились в минуты.
— Где его только носит? — прошептал он и снова покосился на окна соседних домов.
Не пошевелилась ли занавеска в доме под гонтом? Он сделал шаг в сторону. Снова ему показалось, что занавеска колышется. Мошав вздрогнул. Хотя окно на первом этаже было темным, фонарь все же бросал немного света на дом. И он мог бы поклясться, что заметил очертания лица и головы с шапкой вьющихся волос. Он еще глубже вжался в темноту. Может, пора свистеть?
Но не успел он хорошенько подумать над этим, как маленькие ворота глухо громыхнули. Это вернулся Том.
— Ты не поверишь, — заявил он. — Дверь взломана. Шкафы перерыты. Должно быть, это случилось уже давно, так как на подоконнике лежит пыль. В доме никого нет.
— Давай исчезнем отсюда, — прошипел Мошав. — По-моему, в том доме кто-то стоит за шторой.
Том посмотрел в указанном направлении.
— Ты уверен?
— Более или менее.
И они поспешили к машине. Фары решили не включать.
