Буковски щелчком отправил остаток сигареты в канализационный колодец и обернулся.
— Я знаю, глаза у меня есть, — ответил он.
Лиза Герман, коллега Буковски, улыбнулась уголками губ.
— Никто ничего не понимает, — продолжала главный комиссар Лиза Герман. — Братья спали. Его нашли сегодня утром, когда один из его коллег зашел в кладовую, чтобы набрать картошки.
— Ты хотела сказать, один из его братьев по вере.
— Да ладно — братья, коллеги, святые отцы — называй их как хочешь, — с вызовом бросила она.
— Эксперты уже все осмотрели?
— Нет, это займет еще некоторое время, — процедила Лиза Герман и отвернулась.
— Ты куда?
— Аббат хочет поговорить с нами, — коротко ответила Лиза.
Буковски откашлялся.
— Я с тобой.
— Если хочешь, пойдем, он ждет в трапезной.
— А где это?
Лиза указала на большое здание на другой стороне монастырского двора. Буковски кивнул и поспешил туда.
Посередине просторного зала трапезной стоял длинный стол. Там, где обычно ели братья, сейчас господствовала таинственная тишина. Во главе стола сидел аббат, закрыв лицо руками.
Он только тогда поднял глаза, когда Буковски подвинул себе стул и со вздохом уселся.
— Это ужасно, — пробормотал брат Ансельмо, аббат монастыря. — Брат Рейнгард был нашим соратником, мы его любили. Кто способен совершить столь ужасное злодеяние?
Буковски пожал плечами.
— Расскажите мне о нем, — попросил он.
Аббат опустил голову.
— Брат Рейнгард целых тридцать шесть лет был членом нашего ордена. К нашей религиозной общине он присоединился здесь, в Эттале. Потом стал преподавать историю церкви в Эрлангене, на факультете церковной археологии. Он знал мир и много разъезжал. Он присутствовал на раскопках и был специалистом в области древних языков — латыни, древнегреческого, арамейского, древнееврейского… В Ватикане его уважали, и мы все гордились тем, что он носит рясу бенедиктинцев. Три года назад в горах Галилеи с ним произошел несчастный случай. Брат Рейнгард упал в глубокий котлован во время раскопок на горе Мерон и получил сложный перелом, в результате чего ему стало тяжело ходить. Тогда он вернулся в наш орден и остался здесь, чтобы прийти в согласие с Богом. Он много повидал в этой жизни.
— Были ли у него враги? — спросил Буковски.
— Мы — братья по вере, — ответил аббат. — У нас нет врагов. Мы живем в строгом соответствии с правилами святого Бенедикта.
Дверь в трапезную распахнулась, и вошла Лиза в сопровождении монаха. Лицо монаха было скрыто капюшоном его сутаны, а голова опущена. Руки он держал сложенными, как при молитве.
— Что случилось? — спросил Буковски.
— Это брат Франциск, — ответила Лиза. — Он должен сообщить нам нечто важное.
И она подтолкнула монаха к Буковски.
— Брат Франциск? — повторил тот.
Монах поднял голову. Лицо его было бледным и морщинистым, а правый глаз закрывала повязка.
— Господи, не оставь меня, — хрипло начал монах. — Среди нас нечистый. Это произошло незадолго до утренней молитвы. Я услышал шум и встал с постели. Я подошел к двери — и вдруг увидел его. Глаза его пылали, лицо было отмечено огнем проклятия. Он был одет в черное и обернулся лишь на мгновение, когда вышел из кельи нашего брата. Я снова закрыл дверь, опустился на колени и стал молиться.
— Из какой кельи вышел этот мужчина? — спросил Буковски.
— Это был не мужчина, а Вельзевул, дьявол. Он вышел из кельи нашего брата Рейнгарда, душу которого похитил.
Аббат встал и подошел к брату Франциску. Он положил руку ему на плечо, и монах преклонил колени. Мягко, почти нежно, аббат погладил брата по голове.
— Брат Франциск иногда немного путается. Тогда он видит вещи, не принадлежащие нашему миру, понимаете?
Буковски кивнул и обратился к коллеге:
— Вы осмотрели келью убитого?
Лиза кивнула.
— Похоже, келью обыскивали. Эксперты уже над этим работают.
3
Иерусалим, лагерь археологов возле дороги на Иерихон…
Солнце все еще пряталось за облаками. Место раскопок находилось в тени восточного холма, однако работа там кипела вовсю. Том со своей командой уже все сделал: котлован был окружен защитной сеткой, всюду высились горбыли, подпирая выбранную горную породу, наваленную вокруг. Две широкие доски образовывали мост над котлованом, а над ними возвышался журавль, к которому крепилась система подъемных блоков. На канате висела люлька. С двух сторон вниз, на дно ямы, спускались лестницы.
— Здесь же сплошная горная порода, — заметил Том, постучав по земле долотом.
— А с моей стороны помягче, — откликнулась Яара. — Суглинок.
Том наморщил лоб.
— Странно. Камни обтесаны.
Мошав, занятый отбором образцов почвы в противоположном углу, отвлекся от работы и посмотрел на Тома.
— Я тоже постоянно наталкиваюсь на камень. Думаю, сантиметров тридцать, глубже мне не пробиться.
Том осмотрел обтесанный камень, который он выкопал из земли. Он был почти прямоугольным, размером с кирпич. Мошав встал и подошел к Тому.
— Что ты об этом думаешь? — спросил он.
Том пожал плечами.
— Похоже, что-то вроде стены, — пробормотал он. — Возможно, здесь когда-то стояло здание. Во всяком случае, камень явно был обработан.
— Ты только посмотри сюда! — крикнула Яара и указала на какой-то обломок, торчащий из глинистой почвы.
— Возьми кисть, — посоветовал ей Мошав.
Темные глаза Яары сверкнули.
— А ты думал, я возьму пневматический молоток? — язвительно спросила она. — Я не новичок в этом деле.
Мошав примирительно поднял руки.
— Сегодня утром ты опять какая-то злая, — заметил он.
Том снял шпателем еще один слой почвы. И обнаружил еще один камень.
— Здесь точно находилось какое-то здание, — сказал он. — Камни стоят впритык друг к другу. Очень похоже на фундамент.
Завыла сирена.
— Наконец-то завтрак, — вздохнула Яара и провела тыльной стороной руки по лицу. Свои черные как смоль вьющиеся волосы она связала в конский хвост.
