«Тараканы»

– В газете была статья… – Резко меняю тему, стараясь, чтобы они не поняли ничего, -…об Атлантическом океане. В нем есть место, где пропадают корабли, или их находят без экипажа. Подождите, сейчас зачитаю статью. Так… Где… А вот!… В 1492 году: Христофор Колумб первый упомянул об этом месте, записав в судовом журнале «мы увидели какие-то непонятные явления: гигантский сноп огня, упавший в море, необычное поведение стрелки компаса, странный свет, появившийся в отдалении однажды ночью». Его судовой журнал содержит описание моря, сплошь заполненного водорослями, о необычном поведении стрелки компаса, о внезапно возникшем огромном языке пламени, о странном свечении моря. Каждое непонятное явление повергало в ужас мореплавателей, у которых и без того нервы были напряжены до предела. Слухи обо всех этих невероятных событиях быстро распространялись среди моряков, и скоро этот район Атлантики приобрел репутацию загадочного и таинственного, – репутацию, которая сохраняется за ним, и по сей день.

Продолжаю:

- Так… В 1872 году: бригантина длиной 103 фута и водоизмещением 282 т, стала символом всего самого загадочного, что только существует на поверхности и в глубинах океана. Его нашли дрейфующим. Оказалось, что судно пусто, не имеет абсолютно никаких повреждений, в кают- компании стоит накрытый стол. Теперь уже никто и никогда не сможет убедительно, опираясь на реальные факты, объяснить, что же случилось с судном и его экипажем. Так… И еще одно судно в 1918 году. На борту было 309 человек . Судно даже не послало сигнала «СОС». Исчезновение судна – одна из самых трудноразрешимых загадок в анналах военно-морского флота. Вы понимаете, к чему я клоню?

– Нет! Товарищ Джанкошвили.

– Давайте сотворим тайну. От Бермудских островов до Майами, от Майами до Пуэрто-Рико, от Пуэрто- Рико обратно до Бермудских островов. Создадим там военную базу, и никто нас не найдет. Тайну создать легко – возьмем несколько фактов, что-то преувеличим, что-то опустим, и будем поднимать шум по любому поводу. Шторм, гроза, шквальный ветер, видимость нулевая – это все, само за нас создаст опасную ситуацию. Мы только будем подливать масло в огонь. Через полчаса после затопления судов и самолетов – не будет никаких следов, ни малейших улик происшествия. Если погодные условия очень плохие – ни масленых пятен на поверхности воды. Ни… че… го!…

Я продолжаю:

– А для того, чтобы они лучше работали. После того как построим остров и переправим всех нужных людей. Скажем, что Германия победила Советы, так что готовьте более мощное оружие и отвоевываете Родину.

– А если они не захотят Родину отвоевывать? Товарищ Джанкошвили.

– Да и хер с ними в принципе!

Продолжаю:

– Жалко, что ли?! Дураков любящих Родину и готовых отдать жизнь за нее: большая часть Советов. Они думают, что отдают жизнь за Родину, потому что им так легче думать. Но глубоко в подсознание, они прекрасно понимают, что отдают жизнь за нас с вами. Вот ради таких людей, мы и сделаем это. И не потому, что это легко, а потому что трудно. Эх, русский народец! Не любит умирать своей смертью!

– Эх!…

Весь покрытый облаком абсолютно весь.

Остров невезения в океане есть.

– А теперь все вместе!…

Остров невезения в океане есть.

Весь покрытый облаком абсолютно весь.

– И еще раз!

Весь покрытый облаком абсолютно весь.

– Хой!…

Глава 38

Пришел в себя от жуткой боли в плече. Голова болит, в глазах мутно, не могу поймать четкую картинку. Я лежу на полу. Трогаю правой рукой левое плечо. Оно перемотано бинтом красным от крови. Ладонь испачкалась в крови, и пальцы прилипают друг к другу.

– О-о-о!… Смотрите, кто к нам вернулся!

Это голос того мужика. Мне плохо видно, но силуэт просматривается от света, проходящего в окно. Он похож на хирурга: халат прямого силуэта с длинными рукавами зеленого цвета, на передней части халата 2 больших накладных кармана, в белых хирургических перчатках, в белых штанах, зеленной шапочки и белая марлевая повязка на лице. На повязке красным контуром нарисованы зубы с клыками в зверином оскале. Он поворачивается ко мне спиной, и я вижу, что халат на завязках сзади.

У меня нет сил, чтобы что-то сказать.

Он подходит ко мне, наклоняется и подводит к лицу топор-молоток для мяса с деревянной ручкой. Часть со стороны топора в крови.

– Это твоя кровь. Я ударил тебе острием один раз в область плеча. Тем самым, повредив плечевую артерию. Ты начал истекать кровью, но я успел вовремя обработать рану.

Он продолжает:

– Тебе повезло, что я хирург.

Продолжает:

– Ты потерял очень много крови, если не сделать переливание, то ты умрешь.

Хирург кладет топор-молоток на стол и берет телефон. Набирает номер.

– Ало! Привет, привет! Узнала?! Это Василич! Да тот самый! Как у тебя дела Василиса?! Я давно к вам в диспетчерскую не заходил. Все нормально. Рад слышать.

Я не совсем понимаю, что происходит. Единственное, что я понял точно, это то, что какой-то психопат меня хочет убить.

– Слушай, я тут на лестнице парнишку нашел. Он весь окровавленный, ему кто-то перерубил плечевую артерию. Да. Конечно, я обработал рану и остановил кровотечение.

Он делает глоток из бутылки, похожей на ту, что разбилась мне о голову.

– Вышли машинку на мой адрес. Вышлешь? Хорошо! Буду ждать! Пока!

Я пришел в себя в больничной палате. Вокруг меня четыре врача: двое мужчин и две женщины. У меня по-прежнему раскалывается голова, и я по-прежнему не могу ничего произнести. Усталость, организм ломит, нет сил. У врача-мужчины в руке большой шприц с очень длинной иглой.

Женщина-врач спрашивает:

– Как твое самочувствие?

Я ничего не говорю.

– Ты потерял много крови и у тебя, наверное, нет сил, что-нибудь произнести.

Она говорит:

– Мы думали, что ты уже не придешь в себя. Нам пришлось вколоть прямо в сердце очень большую дозу адреналина. Такой дозы хватит, чтобы разорвать сердце скаковой лошади на куски.

Я не понимаю, что они от меня хотят. Наверное, я как раз шел к Богу, а они вернули меня обратно.