Поэтому я киваю им головой с возмутившейся мыслью «Хули надо?!»
Ее перебивает другая женщина:
– Нам требуется от вас письменное разрешение на переливание крови.
Она протягивает мне листок и тычет ручкой из прозрачной пластмассы в нижний левый угол листа.
– Вот здесь нужна ваша подпись.
Я лежу в своей одежде на койки. В палате только одно окно, но оно большое. В окне стоит тот психопат, который меня чуть не убил. У него все лицо блестит от слез, и он что-то шепчет или говорит. Мне здесь не слышно.
– Расписывайтесь, мы не можем без вашего согласия вам помочь. Иначе вы умрете. Вы потеряли много крови. Вам осталось жить примерно 5 минут, тогда нам даже не поможет укол адреналина.
Она продолжает:
– Вам повезло, что наш хирург нашел вас в подъезде и оказал медицинскую помощь. Если бы не он. – Она тычет пальцев в окно. – Вы бы уже умерли.
Я собираюсь из последних сил и говорю шепотом:
– В библейской книге Деяний апостолов 15:20; 21:25 и в других местах Священного Писания христианам повелевается, чтобы они «воздерживались… от крови». Свидетели Иеговы придерживаются этой библейской заповеди.
Женщины начинают плакать:
– Но вы же умрете!
Я говорю:
– Хорошо, я подпишу документ, но на случай если вы меня не сможете спасти. Я бы хотел поблагодарить своего спасителя. Позовите его сюда и оставьте нас наедине.
– И после этого вы подпишите?
– Я же уже ответил вам.
– Хорошо, давайте быстрее. У нас, возможно, осталось несколько минут.
Они все выбегают в коридор. Он заходит ко мне в палату весь в слезах. Я жестом показываю закрыть ему дверь и повернуть замок. Он закрывает дверь, из щели слышен обрывок фразы:
– Давайте быстрее! Готовьте опера…
Он подходит ко мне с левой стороны и падает на колени.
– Прости меня, пожалуйста.
Слезы стекают по лицу, и он захлебывается, когда говорит:
– Я не хотел. Я был пьяный и не ведал, что делал. В меня вселился бес.
Я, терпя сильную боль, поднимаю левую руку и ложу ладонь ему на затылок.
– Все будет хорошо. Главное, чтобы ты раскаялся в содеянном перед Богом.
Я прижимаю его лицо к груди. Он продолжает меня молить, чтобы я простил его.
– Умоляю тебя, прости меня.
Я говорю:
– Мне молиться не надо, надо молиться Господу Богу нашему?
– Я буду ходить в церковь, и молиться о твоем выздоровлении.
– Хорошо.
Он продолжает бормотать мне в грудь. Я засовываю руку в карман пиджака и нащупываю тот саамы нож. Я теперь понимаю, что означали слова «…на всякий случай».
Он бормочет:
– Умоляю тебя, прости меня.
– Все будет хорошо. Бог тебя простит, он всех простит.
Я нажимаю на кнопку, и лезвие выкидывается в кармане.
В окне стоят врачи и наблюдают за нами. На их лицах сияют улыбки, и они обсуждаю нас. Кто-то показывает пальцем, у кого-то на лице появились слезы радости и счастья.
Трогательная картина перед ними.
Он повторяет:
– Умоляю тебя, прости меня.
Я прижимаю, терпя еще сильнейшую боль, его лицо к груди. Говорю:
– Бог тебя простит.
Из последних сил вытаскиваю нож из кармана. Всаживаю резким движением ему в шею с левой стороны, по рукоятку. Из его рта вытекает кровь мне на рубашку. Я ощущаю тепло по всей груди. Врачи, стоявшие в окне, пытаются открыть дверь. Некоторые стоят и наблюдают за нами спокойно в окно. Врачи уже пытаются выбить дверь. Он захлебывается от крови. Я прижимаю свои губы к его уху и шепчу:
– Но я, не Бог.
И вырываю лезвие из шеи вместе со всем, что зацепляет зазубренная сторона лезвия.
Глава 39
Когда 8 юношей приходят в церковь на службу, никто тебе против ничего не говорит. Поэтому мы зашли внутрь без проблем. Самое главное успеть занять очередь пораньше и попасть в число 7 тысяч человек. Потом двери закрываются, а остальные кто не успел зайти: любо расходятся, либо ждут следующей службы.
Мы попали в 7 тысяч, поскольку стояли с самого утра. До того как протоиерей вышел к престолу, мы успели занять каждый свою позицию.
Чтобы хоть как-то перебить запах бензина, нам пришлось вылить все духи, которые нашли в квартире в рюкзаки. Еще не известно, какой запах хуже. Мы пахли как малолетки, которые только что научились наводить красоту. Но из-за неопытности, они брызгаются и мажутся всем, что попадает в руки. С возрастом опыт приходит, но не у всех.
Где-то заиграл орган. Протоиерей подходит к престолу. На нем черный балахон, длинная и толстая цепочка на шеи, наверное, золотая, большой крест, наверное, с ладошку на цепочки, тоже золотой. В правой руке тоже крест, но размеров в 3 раза больше чем на шее, наверное, тоже золотой. И на всех, наверное, золотых изделиях – камни, наверное, драгоценные.
Он говорит в микрофон:
– Народ без религии – жалкий корабль без компаса. Без религии человек ходит во тьме. Только религия указывает человеку на его начало и конец.
Он каждую службу начинает с одних и тех же слов.
– Мы все здесь собрались, потому что мы верим Богу, мы хотим, чтобы он нас простил за наши грехи. Чтобы впустил нас в Рай. И наша любовь к Богу должна быть искренней.
Продолжает:
– Не спрашивайте, что может сделать для вас Бог. Спросите, что вы сами можете для Бога сделать. За наши грехи, он приготовил нам ад. Там вздохи, плачи иступленный крик. Величие Бога делает нас ничтожными перед ним. Поэтому он в праве нас карать. И поэтому мы стараемся сделать жизнь лучше, чище и добрее. Но есть структуры, которые мешают нам этого добиться.
Он умолкает, наверное, сглатывает слюну и продолжает:
– Все вы уже догадываетесь, о ком идет речь. Да, я имею в виду правительство. Правительство пытается выдать президента за миссию, но он не Бог. Запомните мои слова и передайте другим. Я говорю, что президент не миссия. Они пытаются убедить в этом религиозных людей. Запомните главное. У зла свой путь к победе. Зло будет добиваться желаемого любыми средствами.
Сглатывает.
– Как не печально это говорить, но это правда. Сейчас идет война между религией и правительством. Но оружие это не способ доказательства правды. Вы должны выбрать свою сторону.
Сглатывает.
