обезглавленным колоссом на глиняных ногах, однако ее не следует недооценивать в будущем, когда лучшая организация командования и современная техника сделают ее по-настоящему опасной. Фюрер считал, что на данный момент потребуются все резервы Германии, чтобы победить Россию.
С меньшей проницательностью Гитлер упомянул о морской концепции войны Редера, концепции, совершенно несовместимой с его собственной сухопутной точкой зрения. Японии, заявил фюрер, должна быть предоставлена полная свобода в отношении Сингапура, несмотря на риск принятия Соединенными Штатами решительных шагов, явно в оптимистичной интерпретации Редера, исключительно против Японии. В большой стратегии войны Гитлера, считавшего, что итальянцы и японцы должны сковать силы британцев и американцев соответственно, пока он будет разделываться с Россией, многое можно сказать о выборе времени, что всегда являлось сильной стороной фюрера. К счастью для своих врагов, фюрер был обманут ошеломляющим единодушием профессионального мнения, заключавшегося в том, что у рейха есть возможность победить Советский Союз в 1941 или в 1942 году, задолго до того, как западные державы сумеют мобилизовать силы, достаточные для оказания эффективной помощи русским.
Спустя два дня, 11 января, в военной директиве № 22 Гитлер приказал ОКХ направить подразделение для усиления итальянских частей в Ливии немецкой броней. Это подразделение со временем выросло в грозный корпус под командованием генерал-майора Роммеля. Однако с самого начала не предусматривалась возможность его наступления против британцев по Средиземноморскому региону. Слишком уж длинен и труден был для немцев путь подвоза, поскольку Средиземноморье оставалось второстепенным театром военных действий для рейха. «Марита» на Балканах, поддерживаемая по земле, все еще считалась основной наступательной операцией против британцев после завершения операции «Барбаросса» в 1941 году.
На протяжении всей следующей недели русские и открыто, и неофициально выражали немцам протест относительно ожидаемого вторжения в Болгарию, страну, теперь считающуюся русскими жизненно важной для безопасности СССР. В своем ответе от 21 января Риббентроп отрицал советские интересы в этой области, утверждая, что немцы все равно пересекут Болгарию, если это будет необходимо для вытеснения британцев из Греции. Утверждения Гитлера Муссолини, высказанные в это же время, были такими же резкими. Гитлер открытым текстом предупредил его о предполагаемой советской угрозе на Балканах. Гитлер уточнял подобные намеки на будущее своему итальянскому партнеру, добавляя, что, пока жив «проницательный и осторожный» Сталин, русские не станут предпринимать действий против Германии, но при его неизвестном преемнике ситуация станет намного более проблематичной.
Хотя британский посол в России сэр Стаффорд Криппс сохранял пессимизм относительно будущего направления советской политики, 21 января американский Госдепартамент, получивший из разведывательных источников информацию о планах немцев напасть на Советский Союз, снял так называемое «моральное эмбарго» на отправку американских военных грузов в СССР. К сожалению, нужды американской программы обороны в это время сравнительной безопасности на море, как и потребности новых союзников Америки по акту ленд-лиза, препятствовали крупным поставкам в Россию даже товаров, находившихся в относительном изобилии, таких как авиационный бензин. В результате летом 1941 года уцелевшие военно-воздушные силы СССР оказались практически обездвиженными из-за хронической нехватки горючего.
В последний день января, когда оперативные планы операции «Барбаросса» были почти готовы, в публичном выступлении в берлинском дворце спорта Гитлер заявил: «Неужели Англия думает, что у меня комплекс неполноценности в отношении ее?.. Я снова и снова предлагал Британии свою руку. Самой сутью моей программы было установление взаимопонимания с ней». Четырьмя днями позже, 3 февраля 1941 года, его разочарование Великобританией несколько смягчилось грандиозными восточными планами, и Гитлер одобрил разработанный ОКХ план для операции «Барбаросса».
Еще до официального одобрения Гитлером оперативного плана «Барбаросса», 2 февраля, фельдмаршал Федор фон Бок, намеченный на должность командующего предположительно решающей группой армий «Центр», спросил у фюрера, как можно заставить русских искать мира. Хотя он выразил уверенность в достижении военной победы, в случае если Красная армия предпочтет сражаться у границы. Фюрер ответил, что, если взятие Москвы, Ленинграда и оккупация Украины не вынудит русских просить о мире, наступление будет продолжено до Урала. Выражая свое обычное упоение технологией, Гитлер завершил беседу заявлением: «В любом случае наше военное производство отвечает любым требованиям. У нас настолько широкая материально-техническая база, что даже имеется возможность вернуть некоторые военные планы к условиям мирного времени». Разница между самонадеянностью фюрера и его генералов заключалась в том, что его самонадеянность была значительно более универсальной.
На следующий день, 3 февраля, на совещании руководителей ОКВ и ОКХ генерал Гальдер доложил оперативный план «Барбаросса». Гальдер открыл обсуждение, заявив, что германская армия настолько превосходит советскую армию по качеству, что это перевесит советское превосходство 3:1 или даже 4:1 в бронетехнике, не говоря уже о количестве пехотных и кавалерийских дивизий (по текущим оценкам, 125 советских против 104 немецких). Конечно, на этом этапе никто из немцев не слышал о советских танках Т-34 и КВ.
Далее Гальдер разъяснил, что своевременное возвращение шести немецких танковых дивизий, выделенных для операции «Марита», к границам СССР зависит от позиции Турции. Здесь вмешался Гитлер и заверил слушателей, что со стороны турок опасности не будет, тем самым освободив армию от серьезных тревог на Балканах после изгнания из Греции англичан.
Затем и Гитлер, и Гальдер выразили сомнение относительно шансов окружить все советские силы на западе, прежде чем они успеют отступить в глубь территории. Однако фюрер продолжал подчеркивать важность наступления на флангах, в противоположность массированному удару в центре, которому отдавал предпочтение Гальдер, считавший его средством более быстрого уничтожения Красной армии. Представляется, что, как и многие правители с острым политическим чутьем, Гитлер смешал политические цели, такие как захват прибалтийских государств и создание наземного пути через Ленинград в Финляндию, с совершенно другими нуждами эффективного стратегического планирования для военного поражения Советского Союза.
В заключение Гитлер высокопарно объявил, что теперь, когда с плана «Барбаросса» снят покров тайны, мир затаит дыхание и удержится от комментариев, а Советы лопнут, как мыльный пузырь. Что касается Средиземноморья, Гитлер признал, что дуче необходима поддержка, потому что потеря Северной Африки позволит британцам приставить револьвер к голове Италии и вынудить ее искать мира.
В качестве важного дополнения к немецкому плану нападения в декабре были проведены переговоры с финским Генштабом, и к 30 января немцы рассматривали использование трех с половиной дивизий из Норвегии для захвата Мурманской железной дороги и, если возможно, самого порта в операции «Зилберфукс» («Серебристая лиса»). Эта операция зависела от получения права на транзитный проход от нейтральной Швеции, так же как и от мобилизации основных финских сил на юге в районе озера Ладога, чтобы не насторожить русских. Ясно, что захват Мурманска был одной из нескольких целей Восточной кампании, с энтузиазмом принятых немецким военно-морским флотом.
На следующие три месяца предусматривалось прикрытие для плана «Барбаросса», названное военно- морским штабом величайшим обманным предприятием в истории войн. Операцию «Барбаросса» продолжали описывать как чисто предупредительную меру на случай возможного советского нападения, а намеченную на ближайшее будущее «Мариту» и отмирающего «Морского льва» (которого возродили и якобы наметили на весну 1941 года) использовали как хитрые ходы для отвлечения внимания от русской кампании.
Другой потерей «Барбароссы», не получившей даже высокого статуса плана прикрытия, было любимое детище адмирала Редера, если не адмирала Канариса, операция «Феликс». Поскольку артиллерия и людская сила, выделенные для этой операции против Гибралтара, теперь требовались на востоке для «Мариты» и «Барбароссы», Гитлер принял крушение своих планов с испанцами с необычайным спокойствием. Но его раздражение проявилось в жалобе Франко 6 февраля на то, что закрытие пролива могло одним ударом изменить обстановку на Средиземном море. Еще более важными для Гитлера были последствия его предостережения, сказанного Франко, что время, потерянное на войне, нельзя вернуть. Имелось в виду время, потерянное для «Барбароссы», поскольку все еще не было особых причин спешить с захватом Гибралтара.
Вероятно, нацистский фюрер наконец понял: то, что он называл испанской пустой болтовней,
