Я выбросил пустую пачку. Между этими двумя было явное физическое сходство, поэтому я спросил:
– Вы братья Вивальди, верно?
Тот, что разглядывал автомат, кивнул.
– Да. Я – Август, а он – Пьетро. Но к нему можешь не обращаться. – Он постучал себя по голове. – Пьетро не разговаривает. У него тут не все в порядке.
Выслушав такое представление, дурачок выступил вперед с притопом, как в танце, и широко улыбнулся, продемонстрировав дюжину гнилых пеньков во рту и больше ничего. Бессмысленная улыбка его напомнила мне чеширского кота. Я представил себе, что именно так он и улыбается, когда выстрелом сносит кому- нибудь голову.
В данной ситуации голова вполне могла быть и моей, поэтому, когда Серафино вернулся ко мне и по выражению его лица стало ясно, что он удовлетворен объяснениями, я почувствовал значительное облегчение.
– Забавно, – Произнес он, – сколько раз старый Барбаччиа пытался наехать на меня. Но вообще-то крови между нами нет.
– Ну, не знаю, оно нам самим пригодится. – Он явно не желал расставаться с трофеями, но решил сделать жест доброй воли: – Верните ему револьвер, а остальное возьмите себе.
Август протянул мне «смит-и-вессон», улыбаясь счастливой улыбкой, и я убрал его в кобуру. Если бы они знали, что с такого расстояния я мог бы послать каждому из них пулю в лоб в течение секунды!
Мы стали спускаться между деревьями. Серафино и я замыкали цепочку. Без сомнения, двадцать пять тысяч Хоффера парни зарыли тут в какой-нибудь банке из-под кофе. Посмеивался он действительно довольно часто – похоже, воспринимал все как нескончаемое приключение.
– Я убил всего несколько человек. Но таковы условия игры. – Он яростно поскреб себе лицо. – Мне пришлось временно работать у Хоффера, когда у него возникли трудности с рабочими на строительстве дороги в горах. Договорился с одним-двумя, и мы вместе отправили одного их профсоюзного деятеля в расщелину поглубже. Потом он решил сам встретиться со мной и через общего знакомого предложил дело с девчонкой.
– Ты знал, кто она такая?
– Даже не догадывался. Он сказал, что она его шантажирует и точно погубит, если не закрыть ей рот навсегда. Я тогда настоял, чтобы он заплатил вперед, поэтому и мог послать его к чертовой матери. Кроме того, когда я ее увидел, она мне понравилась. – Он уныло усмехнулся. – Как мужчина я ни на что не способен, ей нечего бояться.
– Да, знаю.
Серафино громко расхохотался.
– Не повезло, что называется. Нет, мне понравилось, как она вздернула подбородок и гордо выпрямилась, когда решила, что я ее сейчас убью. Мне пришло тогда на ум, что она неприступна, как римская принцесса. А потом в голову стукнуло, что было бы здорово приложить Хоффера. Деньги-то уже получил. Он сволочь, к тому же, я не люблю мафию.
От неожиданности я споткнулся и, чтобы не упасть, схватил его за рукав.
– Хоффер из мафии?
– Ты что, не знал? Один из тех ребят, которых янки депортировали несколько лет назад.
А мой дед не сказал мне ни слова.
– Девушка знает об этом?
– Не все. Конечно, она считает его свиньей, но Джоанна всего лишь второй раз на Сицилии. Для нее мафия – две строчки в туристическом путеводителе, где написано, что это романтическая старина.
Похоже, все так. Что могла знать о жизни девушка, проводившая большую часть года в закрытом английском пансионе, а остальное время – в благопристойном обществе где-нибудь во Франции или Швейцарии. Выходит, мы получили примерно одинаковое воспитание.
– Так Хоффер тут работает на Общество?
– Помилуй Бог, – удивился Серафино. – Ты же знаешь правило:
всех впускать, никого не выпускать. Он остался последним из полдюжины таких же.
– Что же случилось с остальными?
– Двое включили зажигание в своих «альфах» и отправились в ад. Остальных продырявили тем или иным способом. Все они думали разделаться с Барбаччиа и здорово просчитались. Старый волк оказался им не по зубам.
– А то покушение на его жизнь? – спросил я. – Та бомба, от которой погибла моя мать, кто отвечает за это?
– Кто знает? – Он пожал плечами. – Любой из них. Да и какая разница? Барбаччиа просто укокошит их всех и тогда успокоится.
Я содрогнулся от жестокости приговора. Вито Барбаччиа, Господин Жизнь и Смерть. Он получил верное имя – Вито. На секунду я замялся, а затем устремился вслед за Серафино, шагавшим впереди, весело насвистывая.
Пастушья хижина выглядела так, будто стояла здесь со времен сотворения мира. Тот, кто соорудил ее из камней и валунов разного размера, заткнул многочисленные щели сухим мхом, а низкую крышу поверх дубового настила выстлал дерном.
В этом месте ручей превращался в довольно глубокий поток, петлявший через несколько небольших заводей и исчезавший за каменным перекатом в пятидесяти ярдах вниз по течению.
Хижина стояла на поляне, наклонившись над ручьем, и выглядела весьма живописно. Пара ослов и три козы паслись поблизости. Полдюжины цыплят носились взад-вперед по кустам у ручья, яростно разгребая землю.
Парень лет восемнадцати – девятнадцати – вероятно Джо Рикко, о котором упоминал Серафино, – сидел согнувшись у маленького костра, подбрасывая ветки в огонь под котелком, подвешенным на рогатинах. Молодость и рыжие норманнские кудри отличали его от остальных, а матерчатая кепка, грубые черты лица с угрюмым выражением роднили с ними. Он поднялся с колен и подозрительно уставился на меня, а братья Вивальди подошли к нему, собираясь наполнить выщербленную эмалированную кружку отваром, по запаху отдаленно напоминавшим кофе.
Серафино и Джоанна Траскот опустились на бревно у ручья. Он достал откуда-то еще один огрызок сигары, закурил и посмотрел вверх на серое небо.
– Все-таки тут что-то не так, – покачал он головой. – Много бы я дал, чтобы узнать замысел Хоффера.
– Вероятно, в действительности все проще, чем мы думаем, – рассудила Джоанна. – Наверное, он считал, что вы пойдете на все ради денег.
– Он мог оказаться прав, – согласился я безрадостно, потому что ее замечание вернуло меня к мысли, которую я старался отбросить. Но Серафино не дал мне этого сделать.
– А что твои друзья, ты доверяешь им? Они не вкручивают тебе мозги?
С минуту я напряженно думал и постарался, чтобы мой голос прозвучал уверенно, когда ответил:
– В жизни возможно всякое, но я давно их знаю. Хотя есть способ все проверить.
– И какой же?
– Я пойду к ним.
Он нахмурился, притушил сигару и кивнул.
Джоанна Траскот обратилась ко мне:
– Вы можете предложить им вознаграждение от моего имени. Будет забавно еще раз спутать карты моему отчиму. – Она согнула веточку и сломала ее в руках. – Он женился на моей матери ради денег, вы, наверное, поняли. А когда она перестала доверять ему, избавился от нее.
– Вы уверены?
Девушка кивнула.
– Да, но доказать не могу. Он рассчитывал получить все после ее смерти, потому что знал, как она его обожала. Мать любила его до безумия, но он ошибся. Она оставила все мне, и тут как раз у него случились
