позавтракаю, потом схожу по делам и зайду за вами через полчаса.
Она прошла под аркой и переговорила с портье. Тот поспешил за чемоданом, на который ему было указано, и направился к лестнице. Она двинулась за ним. На расстоянии в ее облике мне почудилось нечто знакомое, но я никак не мог сообразить, что именно.
Она шла красиво, вся фигурка была в движении, и я подумал, что она, должно быть, совсем неплоха в постели. Но это, пожалуй, реакция, более присущая Арни. Он наверняка уже внес ее в свои планы.
Внезапно рассердившись на себя, я вернулся к своему стейку, но он уже остыл. Отодвинув тарелку, я принялся за кофе.
Кажется, генерал Грант сказал, что война – это порождение дьявола. Ему следовало бы добавить, что женщины – еще хуже. Я пил кофе и разглядывал широкую улицу за окном, которая вела к гавани, где сверкала на солнце моя красно-серебристая «Выдра», но перед глазами все равно стояло волнующее зрелище Иланы Итэн, пересекающей холл, и ее туго обтягивающей бедра юбки, когда она поднималась вверх по лестнице. Давно уже ни одна женщина не волновала меня так, как эта.
Я уселся в «лендровер», принадлежащий отелю, и отправился в гавань – прежде всего для того, чтобы взять метеосводку в местной конторе. «Выдру», готовясь к полету, я заправил еще вчера вечером так что делать мне там было нечего, а благодаря тому, что Дефорж заказывал каждую неделю по ящику шотландского виски, он стал настолько ценным покупателем для Королевской гренландской торговой компании, что их местный агент лично контролировал погрузку в самолет заказанного им провианта.
Вернувшись в отель, я поднялся на второй этаж. Когда я вошел в номер, девушки там не обнаружил, зато услышал шум воды из открытого на полную мощность душа. Поэтому направился в спальню, открыл гардероб и начал переодеваться.
Я как раз натягивал унты, когда дверь из коридора открылась, и кто-то вошел в номер. Поднявшись, я услышал голос Арни, окликнувшего меня, и шагнул к двери. Но было поздно. К тому моменту, когда я оказался в гостиной, Арни уже вошел в ванную. Он вылетел оттуда спиной вперед, через мгновение за ним появилась Илана Итэн, укутанная в большое белое банное полотенце.
– Может, я нарушаю ваши планы, – холодно произнесла она, – но не были бы вы столь добры прислать сюда дежурного полисмена?
Он остолбенел. Дверь захлопнулась перед его носом.
– Вперед, Арни! – похлопал я его по плечу.
– Какая женщина! – прошептал он. – Боже мой, Джо, какие груди, какие бедра! Это же само совершенство! Я никогда не видел ничего подобного.
– Видел. Примерно триста сорок семь раз. – Я вытолкнул его в коридор и запер дверь.
Надев свитер и старую зеленую капоковую[3] парку с меховым капюшоном, я вышел в комнату и застал Илану перед зеркалом, расчесывающей волосы. На ней уже были лыжные рейтузы, высокие ботинки и толстый норвежский свитер.
– Арни решил, что это я принимаю душ, – обратился я к ней. – Он не имел в виду ничего плохого.
– Все так говорят.
Рядом с раскрытым чемоданом на кровати лежала короткая, примерно до середины бедра, дубленка. Как только она надела ее, я опять почувствовал, что где-то встречал эту девушку.
– Мог ли я где-нибудь видеть вас раньше? – спросил я и тут же сообразил наиболее очевидное. – Может, в кино?
Она застегнула дубленку, тщательно оглядела себя в зеркало и снова прошлась расческой по волосам.
– Я снималась в нескольких фильмах.
– С Джеком? – Наконец я все вспомнил. – Все верно. В его последней картине вы играли алжирскую девушку. Фильм о контрабанде оружия.
– И он был неплох в своем роде, – небрежно заметила она, закрывая чемодан. – Как вы считаете?
– Просто замечательный. Даже не знаю, как Джеку удается оставаться на уровне. Ведь свою первую картину он снял в тот год, когда я родился.
– Жалкий лжец! – холодно парировала она. – Тот фильм был настоящей бомбой. А этот канул бесследно.
Несмотря на демонстративное равнодушие, в интонации проскользнула горькая нотка, голос слегка пресекся, и я не нашелся, что сказать в ответ. Да она и не дала мне такой возможности, потому что уже вышла в коридор. Ничего не оставалось делать, как последовать за ней. С ее чемоданом в руке я чувствовал себя в довольно дурацком положении.
Глава 2
Мы вышли из горла фьорда, я набрал высоту, заложил правый вираж и начал постепенно забирать к северу, следуя вдоль гористой береговой линии.
Покрытые льдом вершины сверкали в лучах утреннего солнца.
– Единственное, что я со школьных лет и до сей поры знала о Гренландии, – проговорила Илана, – одну строчку местного гимна, который они обычно поют перед началом своих парламентских заседаний. «С Гренландских ледяных гор...» Что-то в этом роде. Теперь, глядя на все это, я понимаю, что они имели в виду. И тем не менее это не похоже на край света, который я ожидала увидеть. В этом вашем отеле во Фредериксборге есть даже центральное отопление.
– Теперь здесь все довольно быстро меняется, – заметил я. – После войны население выросло до шестидесяти тысяч; датское правительство вкладывает большие суммы в развитие острова.
– С другой стороны, здесь совсем не так холодно, как я думала.
– Летом холодов не бывает, особенно на юго-западе. Тут много овцеводческих ферм. Но за Полярным кругом все гораздо примитивнее. В районе Диско вы встретите эскимосов, их первобытный образ жизни практически не изменился.
– Это там, где сейчас Джек?
Я кивнул.
– Да. По моим последним сведениям, неподалеку от поселка под названием Нарквассит. Последние две недели он ищет белого медведя.
– Это в его стиле. Вы хорошо узнали Джека за то время, пока он здесь?
– Неплохо.
Она коротко рассмеялась своим странным, резким смехом.
– Вы похожи на человека, с которым он может поделиться своими проблемами.
– А каким для этого надо быть?
– Он глубоко убежден, что это должен быть крепкий, суровый человек дела. Он сыграл в своей жизни так много ролей пилотов-бродяг, что вообразил, будто имеет полное представление о том, как они выглядят на самом деле.
– А я не такой?
– Ни вы, ни кто другой – в представлении Джека. Таких просто не может быть. Он ведь никогда не в состоянии смотреть дальше полуторачасового сценария. – Она закурила сигарету и откинулась на спинку кресла. – Я с детства любила кино. А потом что-то произошло. Даже не могу этого объяснить. Просто однажды вечером, наблюдая, как герой и его девушка крепко обнялись в финальной сцене, я подумала: а что они будут делать следующие сорок с лишним лет? Когда ваши мысли выстраиваются подобным образом, вся конструкция рассыпается, как карточный домик.
– Но не для Джека, – возразил я. – Он так долго жил в выдуманном мире, что реальность перестала для него существовать напрочь.
Она повернулась ко мне. Над переносицей наметилась тонкая морщинка, как знак тревоги.
– Что вы этим хотите сказать?
Учитывая характер нашей беседы, ее реакция меня весьма удивила. Пожав плечами, я пояснил:
– Сейчас ведь он тоже играет роль, не так ли? Роль сурового искателя приключений, идущего вдоль побережья Гренландии. Он проводит целый день в дори[4], насаживая наживку на крючок и забрасывая трехсотфутовую снасть, или берет каяк, чтобы отправиться на морскую охоту среди плавучих льдин, но у него всегда есть «Стелла», на которую он каждый вечер возвращается и где его ждет горячий душ, обед из шести блюд и ящик шотландского виски.
