Нахмурившись, он на мгновение задумался, но потом понял, что имела в виду Мария.
– Ну конечно же? Старый добряк Санчес, и письма для твоей матери, которые шли через меня.
– Не все можно передавать по рации, – кивнула Мария, – даже в зашифрованном виде.
Мэннинг опять подошел к столику и взял бутылку с ромом.
– Просто для интереса, объясни, что случилось на самом деле в ночь твоего отъезда?
Мария вынула сигарету из серебряной коробочки, стоявшей на столе, закурила и откинулась на спинку кресла.
– Многое совпало. Несколько дней мы готовили убийство Мигеля де Родригеса. На меня не должно было пасть и тени подозрения.
– А почему вы ввели в операцию Гарсию?
– Его все равно предстояло убрать. Он предатель, который решил купить себе возвращение на родину.
– Зачем ты изобразила дело так, будто вылетела самолетом?
Мария пожала плечами.
– Ситуация накалялась. Нам сообщили, что Моррисон – из цру. Когда он приехал на Испанский Риф, я не знала, следит он за мной или нет. Моя смерть – самый верный способ сбить агента со следа, если он действительно взял его.
Теперь Гарри начал лучше понимать события прошлых дней.
– И ты убедила Джимми Уолкера помочь тебе?
Мария кивнула.
– Я сказала, что твои намерения стали слишком уж серьезными и я хочу порвать с тобой. Но если ты узнаешь, что я улетела в Майами, то обязательно будешь преследовать меня там.
– Значит, в ту ночь на самолете тебя вообще не было?
– Бедняга Джимми, – продолжала Мария, покачав головой. – Он думал, что я буду его ждать в коттедже на берегу моря. На следующий день он собирался увезти меня в Веракрус.
На мгновение перед глазами Мэннинга всплыло бледное лицо Джимми, его волосы, колыхавшиеся в зеленоватой воде. Его охватил гнев.
– Он любил тебя, Мария. Или это ничего не значит для тебя?
– Мигель де Родригес должен был умереть. Он враг нашего государства и представлял угрозу для каждого свободного кубинца.
– На самолете летели еще трое. Их тоже следовало отправить на тот свет?
– Печальная необходимость. Но мы должны показать врагам, что наши намерения серьезны.
– Значит, тебе можно убивать невинных?
– Цель терроризма – терроризировать. Только так маленькая страна способна победить империю. Это сказал Ленин.
– Для данного случая больше подходит другой лозунг: «Мы тебя похороним». – Мэннинга вдруг охватило отвращение. – Господи, сколько же тебе заплатили?
– Этого не требуется, – возразила Мария все тем же неестественно спокойным тоном. – Я выполняла свой долг перед народом. Наши цели оправдывают любые жертвы.
Выпитый ром и исповедь Марии доконали Мэннинга. Он вдруг почувствовал, что все кругом расплывается, теряет четкие очертания, становится нереальным. Происходящее виделось как бы со стороны, словно ему снился какой-то дикий, кошмарный, бессмысленный сон, не имеющий ни начала, ни конца.
– Мой отец был хорошим человеком, – говорила Мария. – Адвокатом. Он помогал беднякам и защищал политических, от которых отказывались другие юристы. Однажды ночью, мне тогда едва исполнилось тринадцать, к нам пришли люди из тайной полиции Батисты. До полицейского управления отца не довезли. Нам сообщили, что его застрелили при попытке к бегству.
– Я не оправдываю режим Батисты, – вставил Мэннинг. – И ни один нормальный человек, начиная с президента США, не сделает этого.
– А позже той же ночью они вернулись, чтобы обыскать дом и найти какие-то бумаги, – продолжала Мария. – Шестеро увели мою мать в сад. Солдат, которого оставили сторожить меня, забрался в бар и, когда напился как следует, изнасиловал меня.
Ее голос дрогнул, но Мэннинг не обратил на это внимания. Закрыв глаза, он боролся с душевной болью, которую ощущал почти физически. Его душил спазм в горле. Гарри, пошатываясь, добрел до столика, налил в бокал холодной воды и залпом выпил.
Когда он повернулся, на лице Марии мелькнуло что-то вроде сочувствия.
– Это уже не имеет значения, Гарри. И было очень давно.
Он покачал головой.
– Такие вещи происходят и сейчас. Неужели ты думаешь, что нынешняя тайная полиция действует иначе, чем люди Батисты? Кастро сохранил все самое мерзкое, что расцвело при старом режиме, и добавил кое-что свое.
Мария вскочила с кресла, ее лицо вспыхнуло от гнева.
– Не смей говорить так. Я не позволю. Я была с Фиделем в те дни, когда он прятался в горах. Он великий человек.
– Что ж, если полковник не разрешает, значит, так тому и быть, – тихо согласился Мэннинг.
Мария вышла на террасу через французское окно, и спустя минуту Гарри последовал за ней. На мгновение ему показалось, что они плывут куда-то в пространстве. Ночной воздух был напоен ароматами цветов, огромный мерцающий звездами купол темного неба тонул в море.
– Что нас ждет? – спросил капитан.
– Вас отвезут обратно в Сан-Хуан. Всех.
– И мы предстанем там перед судом за преступления, совершенные против вашего государства?
– Нет, это невозможно, – покачав головой, ответила Мария.
– Ну еще бы. Нужно ведь принять в расчет и Орлова. Какая жалость, что вы не сможете устроить настоящий «демократический» судебный процесс – они ведь сейчас так популярны в Гаване. Представляю: провести его в каком-нибудь парке отдыха, чтобы все видели, как торжествует справедливость!
– Гарантирую тебе и судебный процесс. А справедливость действительно торжествует на Кубе.
Мэннинг чувствовал себя бессильным против ее фанатизма и искренней веры. Он вздохнул и покачал головой.
– Ты победила, Мария. Когда мы выезжаем?
– Мы все уедем завтра вечером, после того как завершится наша боевая операция.
– Вряд ли вам что-нибудь удастся. Судя по тому, что знает Моррисон, вы за последнее время немного перестарались. Еще чуть-чуть – и ситуация здорово накалится, вот увидишь.
– Тогда уже будет поздно. Слишком поздно.
При всем внешнем спокойствии Марии в ее голосе появилась некоторая напряженность, а в словах угадывался какой-то второй смысл. Мэннинг уловил это сразу.
– Есть такая пословица: повадился кувшин по воду ходить...
– Ты имеешь в виду станции слежения? – Мария покачала головой. – Нет, на сей раз мы ведем большую игру.
– Какую же?
Впервые за их встречу она улыбнулась.
– Дин Раск и лорд Хоум.
Казалось, весь мир вокруг замер. Гарри во все глаза смотрел на ее спокойное решительное лицо, а потом, повинуясь невольному порыву, протянул руки к горлу Марии.
Она даже не пыталась защищаться, но тут же раздался резкий щелчок: кто-то взвел курок, и из темноты появился высокий смуглый кубинец в матросской фуфайке с автоматическим пистолетом. Мэннинг опустил руки.
– Ты принимаешь меня за дурочку, Гарри?
Не дожидаясь ответа, Мария вернулась в комнату. Мэннинг еще минуту постоял на террасе, глядя в темноту. Он размышлял о том, насколько грандиозно задуманное ею мероприятие. Когда он, наконец,
