благополучно. Предстояло пройти путь к вагону, где полиции, по словам Анки, было полно. Сердце в груди у Алешки застучало как сумасшедшее. Пьяного изображать больше не пришлось, от страха ноги ее держали с трудом на самом деле.
– Адрес Арины Петровской я написала на листочке и в карман пуховика сунула. Запомни на всякий случай. Вдруг потеряешь, – дала последние указания Анка и продиктовала координаты адвоката. – Поезд прибудет в Питер примерно в восемь утра. Попросишь кого-нибудь в такси тебя посадить. Деньги я тебе тоже в карман сунула. Четыреста шестьдесят рублей. Есть большая вероятность, что адвокатша будет дома. А если нет, подождешь. В общем, сама сообразишь, не маленькая. Все, вспоминай немецкий.
Анка подвела ее к нужному вагону.
– Здрасте, – поздоровалась она с проводницей. – Гражданин Германии малость перебрал. Я до купе его провожу?
– Guten Abend! Wie geht’s?[3] – заплетающимся языком сказала Алешка и икнула для убедительности.
– Guten Abend! Beeilen Sie sich bitte, – лучезарно улыбнулась проводница.
– Че? – переспросила Анка.
– Быстрее, блин, говорю, затаскивайте своего гражданина Германии в купе и на полку ложите. Через две минуты отправляемся.
Подхватив Алешку под руки, они нашли купе и с облегчением вздохнули. Кажется, пронесло. В купе никого не было. Интеллигент оставил трость, пожелал Алешке счастливого пути и дипломатично вышел, закрыв за собой дверь. Почувствовал, что девочкам надо побыть наедине.
– Ну все, Таврическая! Давай прощаться. Не люблю я этого, блин, в натуре, – бодро сказала Анка. – Желаю тебе их всех победить! Я в тебя верю... – Голос ее задрожал.
– Ты плачешь?
– Нет.
– Я же слышу, плачешь. Не надо, ведь мы ненадолго расстаемся, – ласково сказала Алешка, расстегнула куртку, достала свою куклу и протянула Анке.
– Нет, я не возьму! Не надо. Это же твоя любимая кукла.
– Я прошу, пусть Манюня пока побудет у тебя, ладно? Через нее у нас с тобой будет коммуникативная связь, – улыбнулась Алешка. – Я тебя очень люблю. Ты теперь мне как сестра. Я за тобой обязательно вернусь, Анечка.
– Можно, я твою кепку тоже пока поношу? – спросила Анка.
– Конечно, – улыбнулась Алешка. – Только потом верни. Она дедовская.
– Отправляемся! Просьба провожающих освободить вагоны! – крикнула из коридора проводница, стукнув по двери купе костяшками пальцев.
Анка взяла куклу, всхлипнула и вылетела из купе.
Поезд дернулся и застучал по рельсам, увозя Алешку от вокзала в другую жизнь. Она упала лицом в подушку и тихо зарыдала.
Показалось, что Анка ее зовет. Она оторвала голову от подушки и сквозь пелену горя услышала далекий голос Анки:
– Таврическая, берегись!
– Я буду себя беречь. Не волнуйся, Анечка, – прошептала Алешка и отвернулась к стене.
Анка пробежала несколько метров за поездом, упала, поднялась, снова побежала, пока хвост поезда не скрылся из вида. За ней вприпрыжку несся Интеллигент.
– Что случилось, Анюта? – запыхавшись, спросил он.
– Гаврила! Отморозок один. У них с Алешкой счеты. Мы поэтому тебя наняли. Поезд тронулся, и я увидела бича в окне. Он сел в этот поезд. Господи, Таврическая одна в купе. Он ее зарежет! Он ее зарежет, Лев Борисович! – закричала Анка, схватила Интеллигента за грудки и затрясла. – Что же делать? Что делать?
– В полицию сообщить, другого выхода нет, – сказал Лев Борисович. – Они свяжутся с дежурным.
– Тогда Таврическую арестуют и посадят.
– Зато живая будет, – заметил писатель. – А я немедленно воскресну! Потом свяжусь с адвокатом Ариной Петровской, все ей расскажу и попрошу об услуге. Эх... Как же я сразу не сообразил, что надо делать!
– Я не могу в полицию. Они меня там знают прекрасно и зуб имеют. Несколько раз ловили, но выпускали за недостаточностью улик. Никто меня слушать не будет. Пошлют в лучшем случае.
– Так и незачем тебе туда ходить. Я сам схожу. К тому же у меня там знакомый лейтенант работает. Очень хороший человек. Жди меня на Казанском, где всегда. Я скоро вернусь.
Анка кивнула, крепко прижала куклу к себе и прошептала:
– Сестричка, держись!
Интеллигент тактично постучал в стеклянное окошко, за которым томился суровый дежурный.
– Любезнейший! Я хочу сделать заявление и сообщить о готовящимся покушении! – сказал он.
– На президента? – поинтересовался дежурный, окинув Льва Борисовича оценивающим взглядом. Интеллигент пригладил волосы и поправил куртку.
– Я серьезно, молодой человек! – сурово сказал он. – Одна девушка пребывает в данный момент в страшной опасности! Ее хотят убить!
– Кто? – равнодушно спросил дежурный.
– Совершеннейший отморозок, зовут Гаврила. Он местный бич. У девушки с ним старые счеты. Она сейчас едет в поезде Москва – Санкт-Петербург. По имеющимся у меня сведениям, этот негодяй находится в том же поезде и готовится совершить непоправимое. Надо немедленно принять меры, иначе она погибнет! Очень вас прошу!
– Паспорт давай, – с неохотой попросил дежурный. – Заявление оформим, и я передам его дежурному следователю.
– Премного благодарен! – поклонился Интеллигент. – Только у меня паспорта при себе нет.
– Анонимные заявления не принимаем.
– Почему же анонимные? Неужели, любезнейший, мое лицо вам ни о чем не говорит? Меня зовут Лев Борисович Коновалов! – с достоинством сказал Интеллигент. – Я известный русский писатель и критик. Не смотрите, что я так непрезентабельно выгляжу. На вокзале собираю материал для книги.
Коновалова кто-то похлопал по плечу. Лев Борисович обернулся. За спиной стоял знакомый лейтенант, который пробивал его по розыскной базе в первый день пребывания на вокзале.
– Здорово, дружище! – нехорошо улыбнулся он. – Лев Борисович, говоришь? В прошлый раз тебя вроде бы Ефимом Скворцовым звали. Опять людям пришел надоедать?
– Как замечательно, что я вас встретил! – обрадовался Интеллигент. – Сейчас я вам все объясню. Вы не представляете! Ко мне память вернулась! Я снова обрел себя. А Ефим Скворцов – это типичный герой нашего времени. Я его сам придумал. Вот он ко мне в мозг и запрыгнул. Понимаете?
– Понимаю, – протянул лейтенант. – Как не понять. Что только в мозги не запрыгивает. Чаще, конечно, черти, но бывает, что конкретно Наполеоны или Бонапарты.
– Наполеон Бонапарт – это один человек, – машинально уточнил Коновалов и понял, что совершил роковую ошибку. Дежурный громко загоготал, а глаза лейтенанта налились кровью.
– Пошел отсюда, умник. Будешь надоедать, я тебя в изолятор к нашему российскому Доктору Лектору закатаю. Он как раз еще не ужинал, – зашипел лейтенант, схватил Коновалова за шкирку и вышвырнул из отделения, отвесив напоследок смачный пендель.
Лев Борисович на секунду растерялся. Он слышал, что сегодня на вокзале задержали каннибала, которого разыскивали семь лет. Коновалов читал о нем в прессе – он расчленил и съел больше дюжины человек. Попасть в клетку к маньяку Льву Борисовичу совсем не хотелось, но если он не вернется в отделение – его Муза может погибнуть! Такого допустить Лев Борисович никак не мог, пригладил волосы, одернул куртку и смело вошел в двери.
– Вы не имеете права! Я буду жаловаться в следственный комитет! Я вас всех выведу на чистую воду, если вы немедленно не примете у меня заявление! – заорал он с порога и понял, что совершил вторую
