— Миленькая девочка, — сказал Фэллон, — но вы приехали сюда не для того, чтобы обсуждать Дженни.
Миган вздохнул.
— Ты еще раз проявил себя как злой мальчик, Фэллон. Я же сказал тебе утром, чтобы ты ехал сюда и не вылезал, а ты что делаешь при первой же возможности? Ты еще раз динамишь беднягу Уорли, и это не очень-то любезно, потому что ты знаешь, что это рассердит меня, а я и так слаб сердцем.
— Действительно.
— Ну ладно. Ты еще раз мотался проведать этого распроклятого кюре.
— Если бы! — встрял Билли. — Он был с маленькой мышкой Да Коста на кладбище.
— Со слепой девчонкой?
— Ага. Она даже поцеловала его!
Миган грустно покачал головой.
— Так обращаться с бедной девушкой, и это накануне отъезда из страны!
— Да она настоящая шлюха! — разошелся Билли. — Раздевалась перед окном! Да ее кто угодно мог рассматривать!
— Маловероятно, — сказал Фэллон. — Особенно если учесть шестиметровую стену вокруг кладбища. Кажется, я говорил тебе, чтобы ты больше не совался туда.
— Что-что? — стал паясничать Билли. — Ты боишься, что прозеваешь сладкий кусочек? Хочешь приберечь его для себя?
Фэллон медленно поднялся, на его лице было такое выражение, которое напугало бы и самого дьявола.
— Только подойди к этой девушке, только попробуй как-то повредить ей, и я убью тебя, — сказал он тихо.
Джек Миган повернулся и наотмашь ударил брата тыльной стороной ладони.
— Ну ты, грязный озабоченный поросенок! Ты только о ляжках и в состоянии думать! Будто других забот у меня нет. Пошел вон отсюда!
Билли открыл дверь и повернул к Фэллону бледное от ярости лицо, глаза его сверкали.
— Ну подожди, подожди еще, дерьмо, падаль! Я доберусь до тебя, вот увидишь! До тебя и до твоей девки!
— Я же сказал тебе — убирайся! — заорал Миган, и Билли поспешно захлопнул дверь.
Миган повернулся к Фэллону и заверил:
— Я прослежу, чтобы он хорошо вел себя. Не беспокойся.
Фэллон поднес к губам сигарету и зажег спичку.
— А вы как же? Кто проследит за вашим поведением?
Миган радостно рассмеялся.
— Тебя ничем из седла не выбьешь, верно? Например, вчера, когда в церковь вошел Миллер, а ты болтал с кюре, я очень за тебя встревожился, честное слово. Но тут ты сел за орган... И это действительно было прекрасно.
Лицо Фэллона было мрачным.
— Вы там были?
— Да, я был там, конечно! Но одну вещь я не понял.
— И что бы это могло быть?
— Вчера вечером ты мог бы всадить мне пулю в башку, вместо того чтобы разбивать зеркало. Почему ты этого не сделал? Если Да Коста так дорог тебе, если ты думаешь, что я опасен для него, то это было бы логичным.
— И что бы тогда было с моим паспортом и посадкой на борт судна, покидающего эти берега в воскресенье вечером?
Миган фыркнул.
— Ты ничего не упустишь, а? Мы похожи, Фэллон, мы очень с тобой похожи.
— Я предпочел бы быть похожим на самого дьявола, — уверенно возразил Фэллон.
— Благородный мятежник с оружием в руке, мы таким себя видим? — прошипел Миган, но на этот раз в его голосе чувствовался гнев. — Брось эти дурацкие шуточки, Фэллон. Тебе нравилось это, нравилось носиться с пушкой в кармане твоего пальто. Ты любил убивать. Хочешь знать, как я узнал об этом? Просто ты стреляешь чертовски хорошо, слишком хорошо, чтобы не любить это!
Побледневший Фэллон пристально смотрел на него, и вдруг непонятно как в его руке оказалась «чешка». Миган грубо рассмеялся.
— Я нужен тебе, Фэллон, вспомни. Без меня — никакого паспорта, никакого морского путешествия, так веди себя как приличный мальчик.
Он пошел к двери. Фэллон наставил оружие ему в спину и ждал, пока Миган обернулся к нему.
— Прекрасно. А теперь посмотрим, как ты нажмешь на курок.
Фэллон крепко держал оружие. Миган ждал, сунув руки в карманы. Потом медленно повернулся, открыл дверь, вышел и закрыл ее.
Еще несколько мгновений Фэллон сжимал оружие, держа его перед собой и глядя в пустоту, затем опустил «чешку», очень медленно, и оперся рукой о столик, все еще держа палец на курке.
Он все еще не двигался, когда в комнату вошла Дженни.
— Они ушли, — объявила она.
Фэллон не ответил, и она с отвращением взглянула на оружие.
— Почему вы не можете обойтись без этой штуки? Что произошло?
— Да ничего особенного... Он показал мне зеркало, а я ничего нового не увидел, — пробормотал он. — Теперь я хочу поспать часик-другой.
Он уже был в дверях, когда она смущенно спросила:
— Хотите, чтобы я пришла?
Он сделал вид, что не услышал, и вышел, не сказав ни слова. Она села на краешек стола и руками закрыла лицо.
Когда Фитцджеральд вошел в кабинет Миллера, его шеф стоял у окна, читая копию какого-то письма. Он показал ее молодому инспектору.
— Вот, что мы послали генеральному прокурору.
Фитцджеральд быстро прочитал документ.
— Кажется, это довольно точно отражает ситуацию, шеф, — сказал он, возвращая письмо. — Когда мы можем получить ответ?
— В этом все дело. Вероятно, им понадобится два или три дня. Я уже переговорил по телефону с тем, кто будет этим заниматься.
— И что он думает об этом?
— Если вам действительно интересно знать, то пожалуйста. Он не оставил мне почти никакой надежды, — проворчал Миллер, и его разочарование очень хорошо было видно. — Все, что касается религии... ну, вы сами знаете, как к этому относятся люди. Англичане.
— Понимаю, шеф.
Тут Миллер заметил какую-то бумажку в руке инспектора.
— Что это такое?
Фитцджеральд набрался мужества и сказал:
— Увы, плохие новости. Сведения о «чешке».
Миллер покорно сел за стол.
— Ладно, расскажите мне самое худшее.
— По данным компьютера это оружие было использовано в последний раз для убийства, и было это в 1952 году, шеф. Старый польский солдат пристрелил жену и ее любовника. Спустя три месяца его повесили.
— Великолепно! — сказал Миллер с горечью. — Только этого мне и не хватало.
— Естественно, они обойдут всех продавцов оружия в Лондоне и округе по нашей просьбе. Это займет дополнительное время, но может быть даст кой-какие результаты.
