Помещение, в котором хранились опытные парашюты, ничем не отличалось от обычного помещения, предназначенного для этой цели в частях и подразделениях. В просторной светлой комнате стоял длинный полированный стол, на котором производилась укладка парашютов, на стенах висели плакаты и схемы, изображающие отдельные элементы прыжка, на стеллажах лежали уложенные парашюты. Через строго определенные сроки их тщательно осматривали и после просушки опять укладывали. Точные приборы показывали температуру и влажность воздуха, которые в этом помещении всегда поддерживались постоянными.
Испытания должны были показать не только, как парашют переносит влияние времени, но и как он после этого действует. Наши прыжки с отечественными парашютами показали их полную пригодность после длительного хранения. Купол раскрывался без всякой задержки и отлично выдерживал динамический удар. Дальнейшие испытания проводились путем сбрасывания манекена — «Ивана Ивановича», так как, для того чтобы установить, какой же парашют прочнее, следовало эксплуатировать их до разрушения. Прыжок следовал за прыжком. Низяев неутомимо укладывал парашюты, и манекен вновь поднимали в воздух. Победа в этом своеобразном соревновании на прочность осталась за отечественным парашютом — после очередного прыжка одно из полотнищ купола парашюта «Ирвинг» лопнуло во всю длину.
— Я же всегда говорил, — радовался Низяев, — что наши парашюты самые прочные в мире.
Мнение Низяева, если бы его даже не подтвердил опыт, было весьма авторитетно. Ведь через его руки прошли почти все отечественные конструкции и большинство конструкций парашютов зарубежных фирм.
В общей сложности Николай Васильевич уложил более тридцати тысяч парашютов. К нему попадали и трофейные парашюты, не имевшие ни инструкции по укладке, ни описания. И все же Низяев успешно подготавливал их к экспериментальному прыжку.
Имя Николая Васильевича Низяева хорошо известно авиаторам. Он неоднократно укладывал парашют выдающемуся летчику нашего времени Валерию Павловичу Чкалову. С парашютами, уложенными его руками, поднимался в стратосферу Коккинаки, летали через Северный полюс в Америку Громов, Юмашев и Данилин. Низяев же готовил парашюты для экипажа самолета «Родина». Когда отважные летчицы попали в тяжелое положение и Расковой пришлось оставить самолет, парашют, уложенный Николаем Васильевичем, раскрылся безотказно и плавно опустил ее на землю.
Мастер парашютного спорта СССР Низяев выполнил более ста тридцати прыжков с парашютом, большинство которых носило экспериментальный и испытательный характер.
— Не пора ли вам кончать прыгать? — порой говорил ему знакомый доктор Яковлев, — пусть уж молодежь этим занимается.
— Нет, еще хочу для молодежи послужить примером, — обычно отвечал ему старый парашютист.
Но для молодежи он не только служил достойным примером, а и обучал ее терпеливо и вдумчиво. Николай Васильевич подготовил более трехсот укладчиков парашютов. Многие из них, как, например, Быстров, Ищенко, Жуков, стали испытателями и имеют по нескольку сот ответственных прыжков. Коммунисту Николаю Васильевичу Низяеву, старейшему укладчику и опытному парашютисту многим обязаны не только мы, профессиональные испытатели, но и все авиаторы нашей Родины, которым доводилось в суровые дни войны вверять жизнь шелковому куполу парашюта.
3 мая 1969 года ветерану парашютизма исполнилось 80 лет. Почти половину из них он отдал любимому делу.
В ГОДЫ ВОЙНЫ
Вскоре после начала Великой Отечественной войны я был отозван из научно-испытательного института и направлен в часть, где подготавливались воздушные десантники.
Воздушно-десантные войска, этот самый молодой род войск, в Советском Союзе были созданы сравнительно быстро. На заре развития нашего парашютизма воздушные спортсмены смело перешли от одиночных прыжков к групповым. В первое же празднование Дня Воздушного Флота СССР 18 августа 1933 года одновременно совершили прыжок с парашютом 62 воздушных спортсмена. В 1935 году в групповом прыжке участвовало 150 человек, а через год уже 325.
Эти прыжки наглядно показали огромное значение парашютного спорта для повышения боевой мощи Советских Вооруженных Сил. На базе широкого развития этого спорта в армии были созданы отряды парашютистов-десантников, которые стали участвовать в маневрах и показали высокое боевое мастерство. В 1934 году на маневрах Белорусского военного округа было сброшено одновременно 900 вооруженных парашютистов. А через год на маневрах под Киевом — 1200.
Советские воздушно-десантные войска уже в первые месяцы Великой Отечественной войны вступили в борьбу с врагом. В новой части мне довелось познакомиться с Петром Васильевичем Терещенко — опытным десантником, который одним из первых среди советских парашютистов побывал в тылу врага. Это было в Белоруссии. Тогда наши войска вели тяжелые бои за Ярцево. Духовщина уже находилась в руках фашистов. 22 августа 1941 года Терещенко, командовавший парашютной ротой, получил задание высадиться с группой воздушных пехотинцев в тылу врага в районе Духовщины и взорвать два моста на дорогах, по которым резервы противника подходили к фронту. После выполнения задания десантники должны были перейти линию фронта и возвратиться к своим, действуя по обстановке. На сборы было дано два часа.
…Безлунная августовская ночь. Четыре самолета, в которых разместились десантники роты Терещенко, на высоте двух с половиной тысяч метров пересекли линию фронта. У бортов самолетов то и дело вспыхивали багровые разрывы зенитных снарядов, и летчики, выполняя противозенитный маневр, искусно уклонялись от них. Но вот обстрел прекратился. Линия фронта осталась позади. Самолеты в заданном районе.
Стало светать. С высоты 500 метров Терещенко различил внизу лес и с тревогой подумал: «Может быть, противник ждет?» В кабине вспыхнула белая лампочка — сигнал штурмана «Приготовиться». Через 30 секунд загорелась красная лампочка — «Пошел».
Вскоре самолет опустел. Терещенко, махнув на прощание летчикам рукой, прыгнул последним и привычным движением выдернул вытяжное кольцо. Парашют раскрылся. Все в порядке. Терещенко видел, как прыгали его бойцы с других самолетов. Вдруг темноту ночи прорезали разноцветные нити трассирующих пуль. Послышалась стрельба зенитных пулеметных установок: где-то недалеко находился аэродром противника. Сознание обожгла мысль: «Неужели десант обнаружен? Или фашисты стреляют по самолетам?» Самолеты развернулись и, отвлекая на себя внимание противника, пошли бомбить аэродром.
Терещенко приземлился на опушке леса и быстро освободился от подвесной системы. Прислушался. Стрельба и гул моторов утихли. Тишину ночи нарушал только предрассветный ветерок, тихо шуршавший в листве деревьев. Терещенко призывно мигнул красным глазком электрического фонарика. Сигнал заметили. Один за другим стали подходить бойцы.
— Становись, — негромко скомандовал Терещенко. — Командирам проверить личный состав и доложить.
Все люди оказались налицо, выброска десанта прошла успешно. Терещенко, не теряя времени, разделил отряд на две группы. Одну группу должен был вести он сам, другую — смелый десантник Прохоренко. Мосты, которые предстояло взорвать, находились на расстоянии 4 километров один от другого. Взрывы должны были произойти одновременно, ровно в 4 часа утра. Сбор групп Терещенко назначил в лесу в шести километрах от мостов.
Прохоренко с бойцами первым двинулся в путь, ему предстояло идти дальше. Через некоторое время повел свою группу и Терещенко. Шли по лесу быстро, но осторожно, соблюдая тишину. Скоро деревья поредели. Вот и шоссе, река и через нее мост. К счастью, на шоссе пустынно. Только на концах моста смутно виднеются фигуры часовых. При десантниках произошла смена часовых. Это удачно: до следующей смены далеко, и можно действовать спокойно.
Парашютисты незаметно подкрались к ближайшему часовому. Фашист, поеживаясь от ночной
