реальные политические противники. Если они смогут их уничтожить, то с оппозицией в стране будет покончено и они доберутся до власти. Дела плохи. Коль скоро Алеко и ему подобные придут к власти, то в Греции установится режим Германии образца тридцать третьего года.
– Ответь мне на один вопрос, – попросил я Янни. – Скажи мне откровенно: ты коммунист?
Он печально улыбнулся.
– Если бы это было так просто, Джек. – Янни покачал головой. – Я не коммунист. Нет, скажу точнее, я просто порядочный грек, если это тебе о чем-нибудь говорит. Я считаю, что люди должны иметь право жить мирно и открыто выражать свое мнение о том, что творится в их стране. Сейчас об этом даже и мечтать-то опасно.
– Ты бы мог меня заранее обо всем предупредить, – заметил я. – Почему же ты этого не сделал?
– Не был в тебе уверен. А кроме того, в этом деле я сам себе не хозяин. Во всяком случае, мы хотели, чтобы твоя операция закончилась успешно, а мы бы тогда перехватили у тебя Павло.
– Ты перехитрил самого себя, Янни. Ты и тот, кто отдает тебе приказы. Теперь вы остались с носом.
Послышался стон Павло. Я поспешно осмотрел его. Он все еще не приходил в сознание. Я вытер пот с его лица.
– Он будет жить? – спросил Янни.
– Если только ему повезет. Меня беспокоят его легкие. Этот пот может означать, что у него началась пневмония.
– Он тебе успел что-нибудь рассказать?
Я посмотрел на Янни, несколько застигнутый врасплох его вопросом. Думаю, что по выражению моего лица он все понял.
– Упаси тебя Бог, Джек. Если они заподозрят, что тебе что-то известно. Они большие мастера по части выколачивания нужных им сведений, и тебе тогда придется несладко.
– А почему ты думаешь, что я сам им не расскажу? – спросил я. – Янни, ты что? Разве меня не знаешь? Я Джек Сэвидж, который в Каире занимался спасательными работами на море стоимостью более двухсот тысяч фунтов стерлингов. И я никогда не вмешивался в политику.
Янни в изумлении уставился на меня:
– Джек, я тебе не верю. Ты никогда на это не пойдешь. Я тебя слишком хорошо знаю.
Тут я разозлился. Как мне надоели все эти дела и люди со своими проклятыми играми. Эти детские игры, когда в них играют взрослые, для очень многих оканчиваются плачевно. Пошли они все к черту. Какое мне до них дело?
– Если хочешь, сам спасай Грецию, – сказал я Янни. – А у меня свои, более важные для меня проблемы.
Сказав это, я поднялся на палубу.
Мелос все так же сидел на носу катера, а перед ним на палубе лежали сыновья Киазима. Он курил голландскую сигару и выглядел очень довольным.
– Как Китрос? – властно спросил он.
– Жить будет.
В окне рубки виднелась освещенная светом от компаса голова Киазима. Он так и не успел снять с себя гидрокостюм, и я решил, что ему, должно быть, холодно.
– Я его сменю. Пусть пойдет и переоденется, – сказал я.
– Нет, он останется за штурвалом, – резко оборвал меня Мелос. – Ты слишком много беспокоишься, Сэвидж. Эти турки как дикие свиньи. Они выживут там, где другие погибнут. Одним словом, быдло.
И он сплюнул. Ни один мускул не дрогнул на лице Киазима. Я спустился вниз и взял бутылку бренди и чашку. Китрос сидел рядом с Павло и вытирал пот с его лба.
– Что, проблемы? – спросил он.
Я качнул головой:
– Обычная история. Грек и турок. Присмотри за Павло. Я скоро вернусь.
Увидев, что я налил бренди в чашку, Мелос резко сказал мне:
– Ему не надо. Я сам выпью.
Я все же протянул бренди Киазиму.
– Давай, Мелос, – сказал я. – Пристрели нас обоих из-за чашки бренди.
Мелос уставился на меня и, видимо найдя ситуацию комичной, рассмеялся:
– Да, ты прав, Сэвидж. Ты нам еще нужен. Так что поживи пока.
– Хорошо. Пока не переживу тебя, – ответил я. – Только тогда и успокоюсь.
– Такое вряд ли случится, уверяю тебя, – сказал он и снова засмеялся.
Я немного успокоился и решил дождаться подходящего момента, чтобы расквитаться с Мелосом.
За две мили до Кироса Мелос приказал Киазиму изменить курс и двигаться в сторону южной части острова, огороженной скалами и недоступной со стороны суши.
Там был залив под названием Паксос, место хорошо мне знакомое в силу его необычного расположения. В залив вел узкий проход между двумя остроконечными скалами, которые местные рыбаки прозвали Старухами Паксоса. Внутри была удивительной красоты лагуна, опоясанная с берега белыми песчаными пляжами с растущими кое-где соснами.
В это утро стоял густой туман, из-за которого пройти в залив было невозможно. Для этого и в хорошую погоду требовалось значительное мастерство.
Неподалеку в прибрежной зоне мы обнаружили стоящую на якоре «Жар-птицу» и «Ласковую Джейн», привязанную к правому борту яхты. Это меня несколько удивило. Киазим выключил двигатель, а я, свесив причальный брус, встал у края катера с зажатым в руке канатом.
Когда мы приблизились к яхте, на ее борту сразу же замелькали люди. Капелари с ручным пулеметом в руках вместе с Христу встал у лестницы, затем появился и Алеко.
– Вы его заполучили? – спросил он. – Все прошло нормально?
Мелос посмотрел на него и усмехнулся:
– А ты как думал?
Не успел Алеко ответить, как, оттолкнув Капелари, у перил в плаще, накинутом на плечи, показалась Сара.
– Сэвидж?
Увидев меня, она заулыбалась, а затем перевела взгляд на лежащих ничком на палубе сыновей Киазима и самодовольно улыбающегося Мелоса, держащего в руках автомат. Ее лицо сразу же помрачнело.
– Знай, ангел мой, – крикнул ей я. – Нас захватили. Всех.
Одного я никак не мог понять, почему никто из них так и не удосужился привезти на яхту врача, хотя во время обсуждения плана операции сам Алеко говорил об этом. С самого начала было всем ясно, что состояние Павло после побега ухудшится.
Думаю, после того как они получат всю необходимую информацию от Павло, его жизнь уже не будет представлять для них никакого интереса. Не думали мы, каким пагубным для его здоровья окажется путь от тюремного госпиталя до борта яхты. Когда мы с Киазимом выносили Павло из кубрика, он уже умирал. Мы передали его Христу и одному из членов команды по имени Лазанис. Те сразу же унесли Павло вниз.
Капелари угрожающе помахал нам ручным пулеметом, и мы с Киазимом, подперев с обеих сторон Янни Китроса, перелезли на борт яхты. За нами последовали Яасси и Абу, настороженные, словно два молодых тигренка, ищущие глазами путь к спасению. Ни один из них не выказывал признаков страха, что меня не удивило. Я слишком хорошо знал турок.
Янни Китрос выглядел очень плохо. Его лицо кривилось от боли каждый раз, когда он пытался ступить на правую ногу. Но не это вызвало у меня жалость к нему. Мелос грубо толкнул Янни в спину, и тот, сильно хромая, заковылял по палубе. Затем Мелос велел Капелари увести Янни и мальчиков с палубы, оставив меня и Киазима с Сарой и Алеко.
Сара, совершенно ничего не понимая, посмотрела на своего зятя:
– Ради Бога, Димитри. Что происходит?
– Потом, – сказал он и, как бы пытаясь ее успокоить, легонько похлопал Сару по щеке. – Чуть позже я тебе все объясню.
