что город принадлежит им, что в барах и клубах на севере Лондона от Тоттнема до Хэкни не было никого круче них.
Это была самое лучшее время, самая лучшая жизнь на свете, черт побери!
До той памятной ночи, десять лет назад.
Глава четвертая
Пайк сел в машину и вырулил на дорогу. Выезжая, он чуть помял бампер стоящей сзади машины — для науки, нефига парковаться вплотную.
Опять пошел дождь, и Пайк включил дворники. Их уже давно пора было заменить: они оставляли грязные полосы как раз в зоне видимости водителя. Пайку пришлось пригнуться, чтобы лучше видеть дорогу.
Прошло десять лет с тех пор, как их команда распалась ради собственной безопасности. Пайк «ушел в подполье», но время от времени слышал об остальных. Так или иначе, все они оказывались втянутыми в эту другую жизнь, жизнь вне закона, отделяющую их от нормального общества. Они были вояками, гражданская жизнь была им не по плечу.
Мик окончательно увяз в наркотиках. Колин, став курьером, разъезжающим на мотоцикле, заявлял, что может доставить все, что угодно, куда угодно и в любое время. Колин много чего делал для Мика. Он с грохотом носился по городу на своей огромной «Ямахе». Крисси потерял бар и скатился до мелких преступлений: ночная кража со взломом, воровство в магазинах, уличный грабеж, и так все дальше и дальше, пока не спился. Братья Бишоп, возможно, даже и не понимали, что то, чем они занимаются, противозаконно. Это действительно были не совсем преступления. Просто наркотики, порнуха и подделка кредиток без убийств и поножовщины. Грязные товары, грязные идеи, грязные цели.
Да, только двое из них отказались от той жизни: Паттерсон и Пайк.
Так Паттерсон занялся компьютерами? Хитрюга Джок. Что ж, это было вполне вероятно, ведь он был умнее остальных. Далеко не олух. У него всегда была голова на плечах.
А что было самым вероятным для него, Пайка? Самого опасного из них. Человек без страха и упрека, ковбой, безумный Дэннис, стоящий целой армии.
Может, он бы погиб в какой-нибудь «героической» драке со значительным превосходством сил противника. Или был убит случайным выстрелом. Или казнен, когда вновь разрешат смертную казнь. Смерть викинга…
Но Дэннис завязал со всем этим. Тише воды, ниже травы, вне поля зрения. Правда, пришли тревожные ночи, страх…
Но Дэннис завязал.
Он проехал станцию «Беснел Грин» и припарковался у тротуара. Вдоль него была нанесена желтая линия: «Стоянка запрещена». Решив не выключать двигатель, он остался сидеть, слушая, как дождь барабанит по машине.
…Когда он оклемался, то остался там, в своем убежище. А все прошлое стало казаться дурным сном. Все, за исключением одного единственного вечера, последнего вечера, 4 июля 1982 года. Это был вторник.
Была жаркая ночь, полнолуние. Он направляется в «офис», на нем серый костюм, ботинки за восемьдесят фунтов, классического покроя рубашка, стильный галстук. Лосьон после бритья от Пако Рабанна, золотые запонки. Блестящие черные волосы стильно уложены с помощью геля. Все по высшему разряду. Руки взмывают над головой, он бьет воздух кулаком. Почему? Все просто: он пришел сюда, вот и все.
Он здесь.
Сейчас начнется еще одна ночь с пьянством, охотой за черным женским треугольничком и прочими возбуждающими событиями. Кайф от того, что ты молод и беззаботен, что рядом твои друзья. Кайф приобщения. В ближайшие два-три часа напиться с ними до одури и ввязаться в какую-нибудь сумасшедшую авантюру — предвкушение этого тоже наполняет восторгом. Все остальное неважно. Вот почему Пайк победно молотит воздух, когда входит в бар.
Братья Бишоп уже здесь, стоят у барной стойки в своих лучших костюмах. Костюм Чеса старомоден — слишком яркий, а у Ноэля — просто плохой. Любая одежда смотрелась на нем ужасно. Мик Бидл тоже с ними. Мик — спидовый[13] наркоман, зрачки расширены, глаза красные, во рту сухо, постоянно скрипит зубами и крутит ключи на пальце: вперед-назад вперед-назад. Он что-то быстро говорит и энергично машет рукой.
— Пайки! — закричал Ноэль, как только увидел Дэнниса.
Пайк не спеша подходит к ним. Хлопают друг друга по спине, заказывают выпивку, хохочут. Так они и стояли: со стаканами в руках, спинами к стойке и оглядывали свои владения.
— Теперь будем заниматься наркотиками. — Мик улыбнулся, показав свои гнилые зубы.
— Кто решил? — спросил Пайк, делая первый большой глоток пива.
— Я, — ответил Мик. — Это стоящее дело, легко окупится.
— Ага — как продажа героина в школе. — Чес громко расхохотался над своей шуткой.
— У меня есть связи, — сказал Мик.
— Держу пари, что есть, — ответил Ноэль. В те времена у него на макушке еще оставалось немного волос. — Ты, небось, лично знаком с каждым дилером на севере Лондона. Они на тебе большие бабки делают.
— Что думает Паттерсон? — спросил Чес. — Что он об это сказал?
— Да хрен с ним.
— Ты сам слишком увяз, Мик, чтобы справиться одному, — сказал Ноэль.
— Не одному, а всем вместе.
— И Паттерсону?
— Да пошел он! Что скажешь, Дэннис? Что ты думаешь? — спросил Мик.
Пайк посмотрел на него и пожал плечами. Он думал, что Мик идиот, но ничего не сказал. Какое ему дело? Какое ему до них дело?
Дверь распахнулась от сильного удара, и вошел Колин в кожаной байкерской куртке. Посыпались насмешки, выкрики про гомиков и гангстеров.
— Бросьте, я на мотоцикле, — ответил он.
— Байкер!
— Мотогонщик!
— Пидор.
— Настоящие мужики не носят кожу, — сказал Мик.
— Крутые не ездят на мотоциклах.
Колин шутливо пихнул Мика и снял куртку. Под ней были рубашка с галстуком. Он швырнул куртку со шлемом за стойку.
— Присмотри пока, Крисси.
Крисси захихикал. Он был уже пьян, не мог ни на чем сосредоточить взгляд. Так он накачивался всю ночь напролет, поэтому уже еле стоял. И всем казалось, что он больше не сможет, вот-вот свалится на пол без сознания. Но такого не случалось ни разу. Крисси мог продержаться дольше любого из них без проблем. Более того, он всегда потом закрывал дверь, проверял кассу и лишь затем шел спать.
— Будем заниматься наркотиками, Колин, — сказал Мик.
— А Паттерсон что?
— На хрен Паттерсона.
И затем пришел он, Паттерсон, самый последний. Причем преднамеренно. Волосы пострижены короче, чем у остальных, ежиком, но не под ноль, как у скинхедов. Костлявый, с большими руками и маленькими черными, хитрыми глазками. Одет в костюм из необработанного шелка и грубые походные ботинки. Ему все это очень шло. Только таким они его и знали. Ведь Паттерсона не было с ними в семидесятых, когда в моде
