l:href='#c_101'>{101}. Следовало также везти большие суммы денег; возможно, Феофан вдобавок также получил доверенности, дававшие ему как путешествующему по делам службы возможность пополнять свои фонды из официальных источников. По этой причине такие путники часто нуждались в защите и при необходимости нанимали вооруженную охрану. В отчетах Феофана фигурируют пища и питье, купленные для солдат, сопровождавших его на пути через египетскую пустыню.
Упаковочные листы, если можно так выразиться, тоже проливают свет на многое. Феофану нужно было разнообразное облачение: одежда полегче и потеплее для разной погоды и разных условий, официальное одеяние — как должностному лицу, а также халат для посещения бань. Гостиницы для проезжающих на
Нужно также отметить, что расстояния между пунктами в IV в. были значительно больше, чем в наши дни. Сейчас, когда я пишу эти строки, Адрианов вал отделяет от Евфрата около 4000 километров; так было и во дни Феофана. Но при той скорости, с которой путешествовал Феофан (даже если считать, что он ежедневно проезжал максимальное расстояние — 50 километров, и не учитывать дни, потраченные им на пересечение пустыни), путешествие, которое в наше время, если ехать по суше, заняло бы самое большее две недели, в IV в. растянулось бы на срок около трех месяцев. Когда мы глядим на карту Римской империи, ее размеры производят на нас большое впечатление; с точки зрения человека IV в., они ошеломляли. Более того, оценив их в соответствии с тем, сколько требовалось людям, чтобы преодолеть подобные расстояния, можно сказать, что она была в пять раз больше. Другими словами, проехать по всей Римской империи, используя доступные в те дни средства сообщения, — это все равно что в наши дни проехать по территории где-то в пять — десять раз больше, чем Европейский союз. Учитывая такую отдаленность различных пунктов друг от друга и их удаленность от столицы, неудивительно, что у императора было мало линий сообщения с большинством тех местностей, которые составляли его империю.
Более того, даже если его агенты каким-то образом обеспечивали постоянную передачу сведений изо всех городов империи в центр, где находился правитель, в любом случае он мало что мог из этого извлечь. Вся эта предполагаемая информация неизбежно осталась бы мертвым словом на листах папируса, и вскоре центр оказался бы завален канцелярской работой. Найти какую-либо специальную информацию в случае необходимости оказалось бы совершенно невозможным, особенно учитывая тот факт, что римские архивисты, по-видимому, систематизировали дела только по годам{102} . Примитивные способы коммуникации плюс отсутствие сложных средств обработки информации — вот объяснение бюрократических ограничений, в рамках которых римские императоры всех эпох вынуждены были принимать и проводить в жизнь административные решения.
Главным следствием всего этого было то, что государство оказалось не способно систематически вмешиваться в повседневную жизнь составляющих его общин. Неудивительно, что спектр действий, осуществлявшихся римским правительством, представлял собой лишь часть того, чем занимается правительство современного государства. Даже при наличии вдохновлявшей его идеологии римское руководство для осуществления широкомасштабных социальных программ, касающихся, например, здравоохранения или социального страхования, не имело нужного количества чиновников. Активное участие государства по необходимости ограничивалось куда более узким кругом действий: поддержанием армии в боеспособном состоянии, обеспечением функционирования налоговой системы. И даже в случае налогов роль государственной бюрократии сводилась к ассигнованию общих сумм городам империи и контролю над их пересылкой. Такая сложная работа, как выдача индивидуальных налоговых деклараций и непосредственный сбор денег, осуществлялась на местном уровне. Даже здесь, при условии что условленные суммы, полученные от сбора налогов, поступали из городов в центр, в казну, местные общины (это подразумевали городские законы, рассмотренные нами в первой главе) имели возможность существовать автономно в условиях самоуправления{103}. «Делайте так, чтобы римское центральное правительство было довольно»: зачастую при соблюдении этого условия местное население могло жить как хотело.
Вот ключ к пониманию многого в истории Римской империи. «Лептисгейт» иллюстрирует не столько проблему, связанную с историей поздней империи как таковой, но существенные ограничения, наносившие ущерб центральному правительству Рима всех эпох. Чтобы составить себе полное представление о делах правительства, необходимо одновременно учитывать техническую невозможность каждодневного вмешательства центра вдела на местах и его неограниченную юридическую власть и незыблемое идеологическое господство. Именно взаимодействие этих двух феноменов породило характерную динамику внутренней жизни Римской империи. В условиях, когда центральное правительство было полностью лишено возможности контролировать все, любое дело, на котором оно, так сказать, действительно оставляло свою печать, при проверке являлось полностью легитимным. По этой причине у общин и отдельных личностей возникла тенденция обращаться к власти с ходатайствами в своих целях. На первый взгляд может показаться, что император постоянно тыкал пальцем в хаос на местах, но это ошибочное впечатление. Во всем, что не касалось налогообложения, императоры вмешивались в местные дела лишь тогда, когда жители этих областей, или по крайней мере какая-то тамошняя фракция, считали, что для них будет полезно мобилизовать имперскую власть.
Мы уже видели подобную модель в действии в начале императорского периода. Как показывают испанские надписи, романизированные города существовали по всей империи, так как местные общины усваивали законы, изданные в центре. В особенности богатые местные землевладельцы быстро поняли, что соблюдение римской конституции с содержащимися в ней правами — это путь к получению римского гражданства, которое давало им статус, позволявший участвовать в структурах империи, что влекло за собой немалую выгоду. Конечно, существовала и оборотная сторона медали. Статус гражданства был столь ценен для лидеров общин, вошедших в Римское государство, что они готовы были делать все, чтобы получить эту привилегию; часто они достигали этого, добиваясь расположения патронов в центре, которые могли замолвить за них словечко императору, находившемуся в тот момент на троне. Этот тип отношений между центром и местными общинами стал краеугольным камнем, на котором была построена империя{104}.
Подобные отношения также применимы к отдельным персонам, пользовавшимся системой «рескриптов». Она давала возможность проконсультироваться с императором — в действительности с его экспертами по юридическим вопросам — по поводу той или иной детали, связанной с юридической практикой. Любой мог написать на верхней части листа папируса письмо императору по поводу вопроса, который хотел разрешить. Затем император отвечал на нижней стороне л иста. Эту систем у нел ьзя было использовать, чтобы разрешить дело целиком, — можно было только получить напоминание о практическом юридическом элементе, который мог определить исход событий. Опять-таки здесь мы обязаны сохранившимся уникальным папирусам, которые позволяют нам представить себе, сколь широко использовалась эта система. Весной 200 г. императоры Север и Каракалла остановились в египетском городе Александрии. Папирус, ныне находящийся в Колумбийском университете, содержит сведения о том, что императоры ответили на пять рескриптов (ответы вывешивались для публичного прочтения) 14 марта, на четыре — 15 марта и еще на четыре — 20 марта{105}. Так что если даже предположить, что в течение года у императоров было немало дней отдыха, все же цитировать императорское мнение в частных спорах по религиозным вопросам могло не менее тысячи человек.
Равную важность имело то, что после того как рескрипт отсылался назад в провинцию, император терял над ним контроль, и лист папируса, подписанный его именем и содержащий его авторитетное мнение,
